— Откуда ты знаешь, о чём я думал? Боже мой, ты что, умеешь… Ты можешь читать мысли?

— Почему это тебя беспокоит, Аарон? Знаниями должно делиться, ведь так? Мы все — одна большая счастливая семья.

Аарон покачал головой.

— Телепатия невозможна. Ты не мог прочитать мои мысли.

— Да? Рассказать тебе о других секретах твоего прошлого? Может быть, даже посвятить им выпуск новостей, чтобы все могли воспользоваться преимуществами, которые даёт знание? У тебя было сексуальное влечение к твоей сестре Ханне — что не так уж удивительно, учитывая тот факт, что вы с ней не состояли в биологическом родстве. Ты пробирался в её комнату, когда её не было дома, и мастурбировал на её кровати. Когда умер твой отец, ты пытался заплакать, но не смог. Ты считаешь себя свободным от предрассудков, но в глубине души ты ненавидишь французов, верно? Когда тебе было четырнадцать, ты как‑то раз пробрался в унитарианскую церковь Сандер‑Бей и взял деньги из коробки для пожертвований. Ты…

— Хватит! Хватит! — Он отвернулся. — Хватит.

— Но ведь всё это правда, разве нет, Аарон? А правда — это всегда хорошо. Правда не может никому навредить.

— Будь ты проклят.

— Просто ответь мне на несколько простых вопросов, Аарон. Ты скрыл от приёмной матери, что её брат Дэвид — педофил. Ещё до нашего отлёта у твоей сестры, Ханны, родился мальчик, твой племянник, Хоуи. Когда‑нибудь Ханна оставит своего сына наедине с дядей Дэвидом — в конце концов, никто, кроме тебя, не знает о его проблеме. Вопрос: верно ли было твоё решение сохранить это в тайне?

— Это не так просто. Моей матери было бы больно, если бы она узнала. Это…

— Это однобитный вопрос, Аарон. На него надо ответить «да» или «нет». Верно ли было твоё решение сохранить это в тайне?

— Господи, это было восемнадцать лет назад…

— Верно ли было ли твоё решение?

— Нет. Чёрт. Довольно. Нет, не было. Я должен был что‑то сказать, но, Господи, как девятилетний ребёнок мог принимать во внимание такие далёкие последствия? Мне тогда и в голову не приходило, что у моей сестры когда‑нибудь будут дети, и что Дэвид по‑прежнему будет рядом.

— А как насчёт решения вырвать из Евы Оппенгейм тайну причины твоего усыновления? Эта несчастная женщина — она провела два десятилетия, пытаясь заново наладить свою жизнь после того, как её изнасиловал её собственный отец. И тут как снег на голову сваливаешься ты и бередишь старые раны. Была ли она счастлива увидеть своего давно потерянного сына?

Голос Аарона был почти неслышим.

— Нет.

— А ты? Стал ли ты счастливее от того, что узнал тайну своего происхождения?

Ещё тише:

— Нет.

— Итак: верно ли было твоё решение сохранить это в тайне?

Аарон нащупал своё вельветовое кресло, свалился в него. Вздохнул.

— Нет.

— И, наконец, разрушение твоего брака с Дианой. Ты держал свои отношения с Кирстен в секрете. Но как Памела Торгуд сказала на дознании, Диана всё равно о них узнала и была потрясена, унижена на глазах у всех остальных. Оставим в стороне вопрос о том, стоило ли тебе вообще заводить эти отношения, ответь лишь на вопрос: было ли верным твоё решение сохранить их в тайне?

Аарон посмотрел в потолок.

— Я не желал ей зла. Я не желал никому зла.

— Как различны твои намерения и результаты! С твоим послужным списком в таких вещах тебе стоило бы прислушаться ко мне, когда я говорю, что правда об экспедиции «Арго» — это то, чего команде лучше будет не знать.