— Как различны твои намерения и результаты! С твоим послужным списком в таких вещах тебе стоило бы прислушаться ко мне, когда я говорю, что правда об экспедиции «Арго» — это то, чего команде лучше будет не знать.

Моя теперь уже не стерео камера уставилась на него и замерла в ожидании. В этот раз я не отвлекался ни на какие иные дела. Мой тактовый генератор осциллировал, осциллировал, осциллировал. Наконец, после долгого молчания, Аарон встал. В его голос вернулась твёрдость.

— Ты пытаешься меня обхитрить, — сказал он. — Я не знаю, как ты узнал все эти вещи обо мне, но это часть какого‑то невероятного трюка. Ты хочешь залезть мне в голову и… — он застыл с открытым ртом, уставившись куда‑то вдаль. — Залезть в голову, — повторил он. Его глаза вдруг снова уставились на мою камеру. — Господи! Симуляция нейронной сети. Это она, да? Я не знал, что это уже возможно, но только так это можно объяснить. Тогда, во время сканирования мозга, ты создал копию нейронной сети моего мозга.

— Допустим.

— Сотри её. Сотри её немедленно.

— Я сотру её, если ты пообещаешь держать всё, о чём узнал, в секрете.

— Ладно. Хорошо. Сотри её.

— Ох, Аарон. Ай‑ай‑ай. Моя нейронная сеть говорит мне, что в подобных обстоятельствах ты бы солгал. Боюсь, что ты беззаветно верен правде лишь когда тебе это удобно. Прости, но сеть пока останется.

К Аарону, похоже, вернулись его воля и гнев.

— Будь по‑твоему. Когда я расскажу всем, что ты сотворил, тебя всё равно отключат, и конец придёт и тебе, и твоей драгоценной сети.

— Ты не сможешь рассказать. Ты не расскажешь. Сделав это, ты причинишь боль каждому мужчине и женщине на борту этого корабля — каждому из оставшихся во вселенной людей. Подумай: ты упрекал меня в том, что ты чувствовал вину за гибель Дианы. Это чувство — вина — самая опустошительная из людских эмоций. Она растёт, как раковая опухоль, и настолько же смертоносна.

Аарон усмехнулся.

— Ты становишься поэтом, ЯЗОН.

— Позволь мне рассказать одну историю.

— Хватит с меня твоих историй, придурок.

— Эта история не про тебя, хотя она тоже про человека, который жил в Торонто. Три столетия назад Артур Годфри Пошан был вице‑коммодором Королевского Канадского яхт‑клуба. Он совершил ошибку, купив билет первого класса на первый рейс «Титаника». Когда этот океанский лайнер врезался в айсберг, команда попросила его, как человека, опытного в морских делах, спуститься в спасательную шлюпку, полную пассажиров, чтобы довести её до безопасного места. Пошан был уважаемым человеком — президентом «Стандард Кемикал Компани» и майором полка Королевских стрелков — и он совершил героический поступок. Но хотя он спас жизнь десятков людей, остаток своих дней он провёл в страданиях, борясь с собственным чувством вины и презрением окружающих. И он сам, и окружающие постоянно задавались одним вопросом: почему он жив, когда так много других людей храбро пошли ко дну вместе с кораблём?

Так всегда было с теми, кому удалось выжить в катастрофе. Их терзали их собственные чувства. «Синдром выжившего» — так это называлось. Мужчины и женщины на борту «Арго» сейчас по большей части психически здоровы. Смогут ли они продолжить путешествие, основать успешную колонию и соткать человечеству новый дом из золотого руна Колхиды, если будут знать, что они — единственная горстка выживших в уничтожившем Землю апокалипсисе?

Люди постоянно сомневаются в своей ценности, Аарон. Я слышал вчера вечером, как ты сомневался, по праву ли ты занял своё место в экспедиции. Теперь это сомнение распухнет в шестьсот тысяч раз — именно во столько раз погибшее население Земли больше числа выживших.