Команда «Морского купца» поглощала торопливо состряпанную еду, запивая ее кружками горького пива, когда в тылу у того обширного скопления белых парусов и красных крестов прозвучал взрыв такой мощной силы, что затрепетали паруса фрегата. Все подбежали к поручню — и как раз вовремя, чтобы увидеть, как огромный грибообразный столб дыма взметнулся над галионом, в котором некоторые узнали «Сан-Сальвадор».

Словно волки, учуявшие раненого лося, ближайшие английские корабли изменили свой курс и поплыли в сторону галиона, ибо, должно быть, действительно окрашенный в желтую и зеленую краски «Сан-Сальвадор» получил очень серьезное повреждение, судя по тому, что две верхних палубы высокой кормы снесло и они дрейфовали в его кильватере, а языки пламени рвались в вечернее небо.

К сожалению, ветер оказался таким слабым, что «Месть», «Елизавета Бонавентур»и два лондонских высокобортных корабля с поспешающим вслед за ними галионом «Коффин» не успели сойтись к подбитому судну до того, как эти проклятые неаполитанские галеасы смогли прийти к нему на выручку. Флагманский корабль Медины-Сидонии — тысячетонный «Сан-Мартин» — оказался поблизости и, довольно тяжело развернувшись, тоже направился к пылающему судну для оказания срочной помощи.

И снова Дрейк и его бывалые капитаны кипели от злости, завидев сигнал к возвращению, ползущий вверх на сигнальную рею «Королевского ковчега», так что оставалось лишь свернуть в сторону и смотреть, как команда «Сан-Сальвадора» тушит пожар и начинает починку. Став совсем неуправляемым из-за полного разрушения рулевого устройства и взятый поэтому на буксир, «Сан-Сальвадор» вскоре скрылся в темной массе других кораблей испанской армады.

Во второй раз эскадре короля Филиппа не повезло, когда в первые часы вечера парусник «Нуэстра Сеньора де ла Роза» каким-то образом столкнулся с двумя галионами Бискайской эскадры и так запутался снастями в оснастке бискайцев, что, прежде чем корабли расцепились, дон Педро дель Вальдес — один из трех контр-адмиралов Медины-Сидонии, потерял сначала свои фок-реи, а затем и бушприт. И едва пострадавшее судно взялось за устранение этих поломок, как английские наблюдатели на разных судах закричали стоявшим на палубе, что «Роза» потеряла фок-мачту — она рухнула за борт. Над фальшбортом виднелся только обломок ее основания.

Услышав это, сэр Френсис Дрейк облизал потрескавшиеся от солнца губы.

— Клянусь славой Бога, — тихонько прошипел он, — этот будет мой, и никто мне не запретит. — Он произнес свою клятву едва слышно, чтоб не могли подслушать ни его флаг-капитан Джоунас Боденхэм, ни его боцман.

Неохотно корабли королевы снова вернулись в свою флотилию, идущую теперь в четыре ряда кильватерного строя. Этот порядок, по мысли лорда Хоуарда, обеспечивал наибольшую приспособляемость и легкость сосредоточения.

Хьюберт Коффин и его кузен с крепко стиснутыми от разочарования челюстями вглядывались в густеющую темноту и видели, как покалеченную «Розу» взяли на буксирный трос, но лица их оживились, когда почти сразу же буксир этот лопнул и галион-великан стал мало-помалу отставать за кормой испанской флотилии. Когда «Роза» стала стрелять из пушек, чтобы привлечь внимание к своей беде, сигнальные флажки на «Сан-Мартине» поползли вверх, вниз и снова вверх — и вот галионы «Сан-Франциско»и «Сан-Кристобаль» вместе со своими пинассами остались позади, чтобы обеспечить защиту парализованному судну до подхода обязательных итальянских галеасов, способных взять его на буксир.