— Я обратил внимание на гроб, — сказал он. — Довольно дорогой, должен я заметить. Откуда же ты взяла деньги?

— Гроб, отпевание и поминки оплатила Милена, — призналась женщина. — Разумеется, она дала мне в долг. Когда-нибудь деньги придется отдавать.

Геннадий почесал затылок:

— Понимаю. Так куда же делись драгоценности? У тебя есть какие-нибудь предположения?

Лариса пожала плечами:

— Никаких. Дверь не взламывали, в квартире нет следов посторонних. Просто пустая шкатулка — вот и все.

— А ты уверена, что они были именно в шкатулке? — засомневался Геннадий.

— Уверена, — подтвердила Лариса. — Накануне я заглядывала в нее.

Мужчина клацнул зубами:

— Да, возможно, Милена права. Стас мог присмотреть какой-нибудь антиквариат. Кстати, что собираешься делать с его коллекцией? Ты ведь можешь продать ее и какое-то время жить безбедно.

— Еще пару дней назад я хотела создать музей Стаса, — призналась женщина. — А теперь вижу, что мне придется расстаться с его коллекцией, чтобы не умереть с голоду. Разумеется, я устроюсь на работу, но когда это будет? Мне нужно что-то есть, пить, во что-то одеваться, наконец. Хотя за нее много не дадут, думаю, три месяца протяну. Как ты считаешь?

Геннадий вскинул брови:

— Три месяца, ты говоришь? Да тебе хватит на несколько десятков лет. Стас что, не говорил тебе, сколько стоят эти вещи?

— Почему же, говорил, — протянула женщина, дотронувшись до медных волос. — Самая дорогая, если я не ошибаюсь, тянула на шестьдесят тысяч рублей.

Геннадий расхохотался.

— Самая дешевая, ты хочешь сказать, — усмехнулся он.

— Самая дешевая? — Лариса прикрыла рот рукой. — Этого не может быть. Стас не имел миллионов.

Геннадий смутился.

— Возможно, ты многого не знала, — произнес он доверительно, — но твой муж был денежным человеком. В девяностые мы с ним открыли бизнес — маленький магазинчик, челночили, накопили достаточно, а потом продали магазин и вернулись в вуз. Что ни говори, а это — наше призвание.

Вырученные деньги Стас вкладывал в артефакты. Не спорю, в коллекции были дешевые вещи, которые он покупал для того, чтобы показывать студентам на занятиях. Но были и дорогие. — Он собирался еще что-то добавить, но автобус уже притормозил у свежевырытой могилы, и Милена снова взяла все в свои руки. Как только на крышку гроба полетели комья земли, Лариса почувствовала облегчение. Она где-то читала, что покойнику становится легче, как только его предают земле, и тогда он словно отпускает своих родных, которые до этого момента не находят себе места. Она не сразу заметила худенького маленького пожилого мужчину, доброжелательно улыбнувшегося ей:

— Ваш муж как пушинка. Гроб будто пустой грузили. Земля ему пухом.

Старика оттеснила Милена.

— Вот и третий этап прошли, — шепнула она Ларисе, снова зазывая всех в автобус, и перекрестилась. — Да будет земля ему пухом.

Красовская снова оказалась рядом с Геннадием, и он продолжил разговор:

— Ты говорила, что осталась без средств к существованию. Хочешь, я приобрету у тебя кое-что из коллекции?

Она пожала плечами:

— Не знаю. Кое-какие вещи я бы оставила себе как память о муже. Они были дороги ему — значит, будут дороги и мне.

— Понимаю.