Солдат посмотрел на нее через плечо и проворчал:

– Рулону теперь не до вас. Он поджидает английских собак.

Катье озадаченно нахмурилась.

– А вы... – Но, взглянув в его настороженные глаза, осеклась. Внезапно ее осенило: дезертир!

Все они грязные животные, которые ничем не гнушаются. Вот и еще одна скотина... Сейчас, не найдя другой наживы, швырнет ее на пол и... Все внутри сжалось от этого предчувствия. Но англичанин ее защитит, все-таки он дворянин. А кто его знает?– со страхом подумала она. Сейчас ни в ком нельзя быть уверенной.

Как бы в ответ на ее мысли тихонько звякнул вертел, и англичанин бесшумно вырос у нее за спиной. Катье затаила дыхание.

Солдат, почуяв что-то, выдернул из столешницы нож и круто обернулся. Вид пистолета удержал его от решительных действий, но вдруг, издав звериный вопль, он опрокинул стол и отгородился им от англичанина. После чего метнул нож в женщину.

Грохнул выстрел. Нож на лету проткнул ленту ее платья и вонзился в дверной косяк так близко, что Катье расслышала звон дрожащего лезвия. Солдат опрокинулся на нее, придавив к захлопнувшейся двери, потом сполз, оставив на платье багровый след.

Боже мой! – ужаснулась она, привалившись к двери и дрожа всем телом. Боже милостивый! Хотелось кричать, визжать, молить о пощаде, но голос из прошлого остановил ее: Ты Ван Стаден, детка! А ну, выше голову! Ван Стадены ее ни перед кем не склоняют! Грохот дерева о камень привел Катье в чувство. Ван Стаден! – эхом прозвучало в мозгу.

Бекет рывком отпихнул от себя стол, и тот врезался в стену. Затем взглянул в сторону мадам де Сен-Бенуа. Она стояла у двери, по щеке ползла слезинка, а голова бессильно моталась из стороны в сторону. Но вдруг она медленно выпрямилась, перевела дух, вздернула подбородок, и чистые серые глаза с вызовом глянули на него.

Он подавил в себе невольное восхищение. Сестра турецкой подстилки, – сказал он себе, – не заслуживает ни доверия, ни восхищения.

Но, подойдя ближе и прочитав страх в глубине огромных колдовских глаз, он почувствовал, как в крови забурлило дикое, горячее желание. Она было отшатнулась, но платье пригвоздил торчащий в двери нож. Бекет сцепился с ней взглядом и начал неторопливо стягивать перчатки, намеренно дразня ее. Заткнув их за перевязь и все так же, не сводя с вдовы глаз, он наклонился и пощупал пульс на шее французского дезертира: мертв.

Он отодвинул тело в сторону, выпрямился и протянул руку к ножу. Вновь на миг, встретившись с ней глазами, заметил, что на точеной шее бьется жилка, влажные коралловые губы чуть приоткрыты от страха и золотистые искорки пляшут в копне густых волос. Господи Иисусе, мыслимо ли предпочесть перезрелые прелести Лиз Д'Ажене этой чарующей красоте?

Бекет выдернул нож и отбросил его; она растерянно заморгала, когда тот зазвенел об осколки посуды на полу.

– Мадам, – вымолвил он, – помнится, вы хотели найти письмо.

Глава II

Письмо... Она кожей почувствовала жесткий лист бумаги, запрятанный в нижнюю юбку. Как же быть? Ей надо выиграть время.

– А что будет с ним? – Стараясь не смотреть в ту сторону, она кивнула на труп дезертира.

Он пожал плечами.

– С ним теперь все в порядке.

– Я не о том! Вы хотите оставить мертвеца у меня на кухне?

Он выбросил вперед руку и цепко схватил Катье повыше локтя, не давая ускользнуть. Большой палец впился в нежную кожу на тыльной стороне предплечья, и рука мгновенно онемела.

– Пусть вороны его склюют, мне наплевать! Через несколько часов кругом будут тысячи мертвых тел, а среди них, возможно, и мое. Но сейчас меня занимает одно: местонахождение вашей сестры и ее любовника.