— Это, почтенный, был «беспамятный удар», — удивлённо сообщил мне Млад. — Я же жестами спрашивал, нужно ли, а вы изволили кивнуть.

— Слов нет, одни междометия, — фыркнул я. — я твои жесты не так понял, Млад. И что за беспамятный удар-то?

И, переговариваясь, направились в Услугу. Правда Млад, на этот раз детально уточнив и получив согласие, вытащил у Тольца кошель и зашвырнул его в глубины переулка. А его подзатыльник — «стражническая» ухватка, перенятая у социально-близкого поднадзорного контингента. Удар в основание черепа, со слов дворецкого, мало того что надёжно и с низкой степенью летальности (кроме совсем уж дурных неумех, господин) вырубал потерпевшего на час. Так ещё отбивал тому память, от пяти минут до дня перед вырубанием.

— Но обычно, Михайло Потапыч, на час-другой память отшибает.

— И есть возможность, что этот Тольц даже не вспомнит, что его спрашивали. А учитывая отсутствие кошеля — так и вовсе решит, что просто ограбили.

— Наверняка, почтенный. А дозволено ли мне поинтересоваться, где Динька?

— Дозвол… хе-хе! — засмеялся я, обратив внимание на нашу связь.

Дело в том, что моя «связь с Динькой» становилась чем-то вроде естественного состояния. Точнее, уже стала, постепенно сознание адаптировалось и стало воспринимать «вторую точку зрения» как норму, не забивая само себя. Ну, как по улице, например, топаешь: ни на что внимание не обращаешь, мысли мудрые думаешь, но на опасное, нетипичное и интересное — реагируешь. Так вот, Динька время от времени слетала с плеча без команды, «посмотреть на интересное» или стырить у какого-нибудь торговца кусок сладости или пироженку какую. На что я махал рукой — не крыса, а Фейка, много не сожрёт (ну, больше своего веса — влёгкую, но всё равно немного). Когда обращал внимание — даже покупал иногда у торгашей, обездоленных мировым фейством что-нибудь вкусное, благо Динька в сладостях разбиралась отменно, и гадость никогда не тырила.

Так вот, Динька в переулке с плеча вспорхнула, но я, думой переменной тяжести переменно удручённый, на этом не акцентировался. Летает и летает, не опасно — и пусть. А теперь, вчувствовавшись, не удержал ржача: мелочь тяжело мотыляла по воздуху, сопя и держа пару авров под мышками, что для неё действительно довольно тяжело. Остановил Млада жестом, остановился сам, дождался добытчицу.

— Это у тебя что? — риторически поинтересовался я.

«Это — красиво!» — заявила фейка, плюхаясь мне на погон. — «Этот дурак», — махнула она ручкой в сторону Млада, — «выкинул. Значит, ему не нужно. А мне нравится. Я оставлю?» — жалобно спросила она. — «Я одну тебе отдам…» — вздохнула мелкая.

Прям даже смеяться не хочется, хотя лыба выросла до ушей.

— Себе оставь обе, — отмахнулся я под ликование мелочи.

Потопали домой, а я прикидывал, что Динька своё существование отрабатывает на все сто сорок шесть процентов. А камушки всякие блестящие, драгоценные и не совсем, уважает не меньше золотишка. Так что надо бы прикупить что-нибудь, порадовать мелочь.

Правда, это же решение несколько испортило настроение. Не критично, но всё же: на асоциации вспомнилась Лиса, наши сложные отношения. И… всё и вправду сложно, вплоть до того, что я бы, возможно, предпочёл разрыв существующему подвешенному состоянию. Чёрт знает, в общем, непонятно и сейчас, в разлуке — неприятно. Не до тоски одуревшего от любви юнца, само собой. Но и так, как есть — не самое приятное состояние.

Впрочем, со всем этим бороться можно только временем.