Лидия Павловна распоряжалась, что стоит Лене делать лично самой, а от чего следует отступиться, в итоге, у них появилась повариха. Татьяна Семёновна стряпала быстро и вкусно. Она благодарила Лену за предоставленную возможность работать, а та принимала признательность, краснела и осознавала, насколько далека она от той жизни, к которой привык Игнат, и насколько благодарна Лидии Павловне за то, что она печётся о сыне и невестке.

Каждый субботний вечер они с Игнатом ездили в Пороги, где отбывали повинность ― то есть это она отбывала, а не Игнат ― ужинали с родителями.

Встречали их сердечно. Свекор души не чаял в Лене, Лидия Павловна была доброжелательна. Она спрашивала, как Лена себя чувствует? Отчего бледна и не порадует ли их приятным известием?

Вначале Лена недоуменно спрашивала у Игната, о чем идет речь, и он как-то с досадой сказал, что родители ждут внуков.

Вот тут-то Лена и перепугалась. Перепугалась, что не сможет иметь детей, что не оправдает надежды Игната и попросила отложить свадьбу.

Игнат тогда сильно расстроился, допытывался, почему. Она как могла, постаралась объяснить.

Лена ходила к докторам, всё отлично, уверяли они, дети будут, надо стараться.

Она хихикнула. Со стараниями у них было всё в порядке.

Игнат дома был совершенно нормальным обычным парнем, он мог ходить по квартире в трусах, бросал носки где попало, иногда ныл, что Лена его не любит, и она ухаживала за ним, жалела, тогда он говорил, что теперь-то он верит в её любовь к нему. И сам признавался в любви.

Однажды она подсмотрела, как Игнат бреется, он признавал только безопасные бритвы, никаких электрических машинок. Дверь в ванную была открыта, и она задержалась, наблюдая за действом.

Игнат что-то напевал, тщательно сбривая щетину, задрал подбородок и видимо увидел волосок, торчащий из носа. Лена зажала рот руками, чтобы не выдать своего присутствия. Лицо у Воронина сделалось сердитым, он пинцетом брезгливо выдернул волосок, скривившись, пошевелил носом, а потом пальцем поднял кончик носа, выискивая врагов его безупречного имиджа. Лена на цыпочках промчалась в спальню, рухнула на кровать, уткнувшись в подушку, и захохотала. Некоторое время не могла просто смотреть на него, вспоминала сценку и смеялась, а он выспрашивал, что её веселит.

А ещё он пару раз брал её с собой в высокое собрание. То есть там присутствовали жены олигархов. По какому-то случаю был прием у банкира и такой же ― у какого-то ресторатора.

Она как маленькая, держалась за Игната, тряслась, и не было Пети, чтобы сказать ей волшебные слова. Игнат над ней подтрунивал, спаивал шампанским, но ничего не помогало. Банкир пригласил её на танец, сам совершенно не умел вести, она вся измучилась. В результате свет вынес решение, что новая подружка Воронина ни на что не годна, толком танцевать не умеет, скучна и не слишком образована, разговор поддержать не может.

Лена мучительно переживала свой провал. Игнат над ней хохотал и обзывал сборище светских хлыщей напыщенными жуликами. Лена спросила, можно ли ей больше не ходить, на что он ответил, что они не дождутся.

На втором приеме у ресторатора были все те же надменные особы и тот же банкир, к счастью, не пригласивший ее. Зато ресторатором оказался гостеприимный грузин, он, не зная о её репутации, пригласил Лену на танец, и они, как когда-то с Петей, утерли нос всем зазнавшимся акулам. Даниэл великолепно танцевал, и его жена Майя приглашала их персонально приезжать запросто в гости. Кстати сказать, банкир быстро откланялся, а Игнат со вздохом сказал:― Ну, вот, Лена, ты и стала предлогом для войны.

Она тогда расстроилась, а Воронин её на смех поднял сказал, что это он так пошутил.