— Давайте сделаем так: сходим туда и позвоним в дверь.

— И что тогда? Если они откроют… что мы скажем?

— Придумаю что-нибудь, — улыбнулась девушка.

Эстер Бергман не решилась идти с Карин и пошла домой. Карин позвонила в квартиру. Никто не открыл. Позвонила еще раз и приложила ухо к двери — звонок работает. Приподняла почтовый люк — рекламы, какие-то письма… не так много.

Она спустилась по лестнице и пересекла двор.

Эстер Бергман открыла сразу, как будто стояла за дверью и дожидалась, пока девушка вернется.

— Там никого нет.

— А я что говорю? Я все время твержу: там никого нет.

— Какая-то почта лежит в прихожей, но этому много объяснений.

— Я бы хотела услышать одно…

— Я могу сделать для госпожи Бергман вот что… — «И для себя тоже, — подумала она. — Мне бы тоже хотелось понять, в чем дело». — Я могу пойти в фирму, которой принадлежит дом, и узнать, заплачено ли за квартиру.

— А им это известно?

— Уже середина сентября… Узнаем заодно, если не заплачено, посылали ли Хелене Андерсен напоминания.

— Я-то все думаю о рыженькой…

— Госпожа Бергман… вы понимаете, о чем я говорю?

— Не глухая… и из ума если и выжила, то не совсем… Идите в вашу фирму. Это правильно.

Плата за квартиру поступила в конце августа. С опозданием на день, но перед этим как раз были выходные. Как бы то ни было — почтовый перевод пришел меньше двух недель назад. Хелена Андерсен, очевидно, получая счет за квартиру, сразу шла на почту и платила. Здесь многие так делают — идут в почтовую контору на Ленсмансторгет и платят.

Эстер Бергман сказала, что мамы с дочкой давно не видно. Все, конечно, относительно… Старики говорят одно, а думают другое. «Как и все прочие», — мысленно улыбнулась Карин Сольберг… Но старикам неделя может показаться месяцем… или наоборот. У стариков время тянется медленно, а им часто кажется, что быстро. Карин иногда думала о стариках — как они сидят в одиночестве со своими мыслями. Им, наверное, так много всего хочется рассказать… И может, еще больше они хотят утаить.

Она подошла к своей конторе. Прием окончился. Она представила себе дверь Хелены Андерсен и попыталась вспомнить лицо. Ничего не вышло. Рыжая девочка… Может, она и видела ее когда-то, но не запомнила. Слишком много лиц приходится наблюдать, а сейчас она вернулась из отпуска, масса новых знакомств… ну и все такое прочее.

Эстер Бергман не в маразме. Здоровье у нее, конечно, так себе, но она умна и мыслит вполне логично. Наверное, ей было нелегко собраться и прийти к ним в контору. И если она говорит, что не видела маму с дочкой уже давно, скорее всего так оно и есть. Только что это значит? За квартиру заплачено. Они же не должны круглосуточно сидеть дома.

Могла встретить мужчину, подумала Карин Сольберг. Встретила мужчину и переехала к нему, но свою квартиру пока оставить не решается. Мало ли что. Скажем, эта Хелена Андерсен не особенно доверяет мужчинам, поскольку с ней уже такое бывало. Очень может быть. Весьма вероятно. Такое случается сплошь и рядом. Карин посмотрела на безымянный палец. Полоска от обручального кольца все еще заметна.

Она взглянула на памятки на стене, вспомнила слова Эстер и пошла в магазин. На доске объявлений действительно висел плакатик. Ламинированный — полиции, очевидно, было важно, чтобы текст не смыло первым же дождем. Среди других пожелтевших и полусмытых объявлений полицейская афишка блестела и отсвечивала как новенькая.