Снегопад охладил ярость обращенных. Если бы Фридо захотел, он мог покинуть поселок, но идти было некуда. Прищурившись, он наблюдал за снегом, валившим из серой небесной бездны, кутался от порывов ветра в пропитанный чужой кровью плащ, продолжая скучать на ступенях башни. Снежные хлопья милосердно засыпали кровавые лужи и быстро остывающие тела, превращая их в чистые опрятные сугробы. Мимо медленно проехал Йохан Левша, придерживая тело Рихарда. Королю почудилось, что у трупа его лицо. Так и есть — на теле герцога была голова Фридо. Оцепенев от ужаса, он мог только моргать. Руки и ноги отнялись, он вдруг со всей ясностью осознал, что мертв. Или умирает и видит затяжной лихорадочный бред.

Это было ответом на его мольбы. Все, что он видит вокруг — бред умирающего. Не существовало ни бессмертных, меняющих тела, ни обращенных, ни завоевания островитянами Белого берега. Золотой город стоит как прежде, в Холодной крепости пирует Агнар с сыновьями, край Тысячи холмов в надежных руках Гибо, а Вечная топь медленно гниет под неусыпным надзором Рихарда. А на севере, на скованных льдом маленьких островах, где даже летом не становится теплее, живет жалкое сборище неудачников, не упускающих возможность пограбить Белый берег.

От этой мысли Фридо сразу стало легче дышать. Страх отступил. Он счастливо улыбнулся, поражаясь, насколько достоверны могут быть страшные видения. «На самом деле, это не может быть предсмертным бредом», — успокаивал он себя, — «это не смерть, а затянувшийся кошмар. Я не мог умереть. Возможно, я болен, съел несвежее жаркое. От того привычные сны стали столь… невероятны длинны и ужасны». Ему понадобилось совсем немного времени, чтобы окончательно убедить себя в этом. Всем сердцем поверив в иллюзорность момента, Фридо возликовал. Не нужно более бояться, сожалеть о том, что потеряно, ведь все, что произошло — ничтожный прах, который рассеется с рассветом.

Если рассвет в этом жутком кошмаре так и не наступит, он приблизит его сам. Преисполненный решимости прервать затянувшееся сновидение, Фридо полез на верхний ярус башни. У него был кинжал, но неудачное чужое самоубийство отвратило короля от намерения убить себя с его помощью. Фридо хотел сделать все правильно.

Ступеньки от налипшего снега стали скользкими, он дважды срывался, но лишь кряхтел, потирая ушибленные места, и настырно лез наверх. «Удивительно… Даже кровь течет из пореза как настоящая», — размышлял он про себя, — «чудный сон. Прикажу повесить повара, как проснусь. Его стряпня истинное зло».

С верхнего яруса дозорной башни открывался вид на поселок. Рядом горели какие-то постройки. Обращенные вяло, словно через силу пытались тушить, но только мешали друг другу, бестолково роняя ведра с талым снегом. Посмеиваясь над их бесполезностью, Фридо перегнулся через перила, с любопытством изучая место под башней: замерзшая земля, твердая как камень, хоть и прикрыта снегом, но недостаточно, чтобы смягчить падение. Он отстегнул плащ, пояс, избавился от ножен и куртки, мешающих воспарить над кошмаром. «Спящий проснется», — уверенно прошептал король и прыгнул.

Когда обращенные отправились на поиски Фридо, они нашли лишь искалеченное тело с раскроенной головой. Змей приказал разрубить останки на куски и кинуть в мусорную кучу.

* * *

Чем дальше от моря, тем сложнее управлять обращенными. Связи как нити в прялке истончаются, путаются, превращаясь в бесполезный спутанный клубок.