— Его нет на месте. Хотите оставить ему сообщение?

— Пусть позвонит Элвису Коулу. Номер он знает.

Я повесил трубку.

За окном парила коричневая чайка. Она бросила взгляд в мою сторону. Я сложил пальцы левой руки в подобие пистолета и навел на нее. Она резко развернулась и скрылась за углом здания. Я позвонил Джанет Саймон. Она ответила после шестого гудка.

— Как поживаешь?

— Нормально.

Ее голос прозвучал безжизненно.

— Это было трудно?

После паузы она нерешительно произнесла:

— Я не смогла им рассказать.

Я кивнул, но она, скорее всего, этого не увидела.

— А что ты сказала им про Эллен?

— Я действительно не могу сейчас говорить.

— Ты не против, если я сейчас приеду, прихватив сэндвичи и цыпленка?

— Против.

— Похоже, я выбрал неудачное время для звонка.

— Да.

— Ну, у тебя есть номер моего телефона.

— Да, есть.

Мы одновременно повесили трубки. Всегда приятно, когда тебя оценивают по достоинству.

Я позвонил в мини-маркет и заказал постную говядину с острой китайской горчицей, пообещав спуститься через десять минут, а сам вышел на балкон. На юге и западе появилась дымка, над горами Санта-Моника собрались перистые облака. Воздух казался стеклянным и влажным. Жара еще не наступила, но ждать оставалось недолго. Это Лос-Анджелес.

Я подумал о Морте в футболке с надписью «ВМС Блюгил», на маленькой фотографии. Морт из Канзаса. Морт из лавки, где продают краски. Морт с самой обычной женой и детьми и совсем необычной жизнью.

«Не смотри на меня, Тото, это не Канзас…»

Козел Морт. Неужели он был настолько глуп, что взялся распространять наркотики?

Партнерство с Райсом не киношное, а на ниве наркоторговли? Быть может, Морт забрал сына из школы, а потом их похитили по дороге домой? Это объясняет, почему одежда Морта дома и почему он не оставил записки. Но если Морт убит, зачем хватать Эллен и устраивать погром в доме? Значит, кто-то думает, будто у Морта есть нечто важное, а Эллен Лэнг может об этом знать. Не исключено, что этот кто-то — Доминго Гарсия Дюран. Возможно, Эллен и мальчик находятся сейчас в его поместье.

Я размышлял о высоких стенах, больших воротах и шпагах с загнутыми концами, когда распахнулась входная дверь и вошел самый большой человек из всех, кого я видел на футбольном поле. Я всегда последователен в своих наблюдениях. Сначала я решил, что это мексиканец, потом индеец, потом самоанец. Чертова уйма самоанцев приезжают, чтобы играть центральными защитниками за Университет Северной Калифорнии. Его рост составлял никак не меньше двух метров, но выглядел он стройным — всего-то каких-то сто килограммов. Глядя на него, я представил себе акулу, скользящую по воде. У него были большие руки и большие ладони с длинными костистыми пальцами, высокие скулы и лоб, но толстые щеки и нос. И темные, пустые глаза, заставлявшие не забывать об акуле.

Вслед за ним вошел чикано — среднего роста, и хотя ниже меня, но шире в плечах и тяжелее, килограммов восемьдесят. Пивной животик на маленьких булавочных ножках. Он явно считал, что у него страшной силы удар, поскольку слегка горбился и шагал, далеко отставляя руки от тела. Его короткие волосы были зачесаны назад, как у мальчишек чикано, объединявшихся в банды. Правую бровь в трех местах рассекали вертикальные шрамы. Много лет назад кто-то нанес ему очень сильный удар в левую сторону рта, навсегда испортив его форму.

— Вы ошиблись дверью. Салон красоты дальше по коридору.

Крупный парень остановился в дверях, а мексиканец прошел в офис. Он приоткрыл дверь, ведущую в «кабинет» Джо Пайка, заглянул внутрь, убедился, что там никого нет, и небрежно ее прикрыл.