|
Замок весил не меньше четверти фунта. — Неудобно, наверное? — заметил я. — Господину это небезразлично? — спросила она. — Просто отметил. Тоненькие светлые волоски действовали на меня возбуждающе. — На твоем ошейнике две желтые полоски. — Потому, что я — «желтая девушка», — объяснила она. — Такие же полоски наносят на замок и на цепи. — Значит, ты — «желтая»? — Да, господин. — Как зовут? — спросил я. — Белинда, если так будет угодно господину. — Красивое имя. — Спасибо, господин! Я не стану ее бить за такое имя. — Какие еще здесь есть девушки? — Существует пять цветных кодировок, — сказала она. — Красная, оранжевая, желтая, зеленая и синяя. Каждый цвет означает различную свободу передвижения по рельсам. — Вы что, передвигаетесь только по рельсам? — Нет, господин. Нас приковывают только тогда, когда отправляют с каким-либо поручением. — А когда не отправляют? — Тогда нас держат в запертой комнате. — Все рабыни на базе имеют кодировку? — Нет, господин. Настоящие красавицы содержатся отдельно. Они живут в залах наслаждений. Никаких других обязанностей, кроме как радовать мужчин, у них нет. — Объясни мне систему кодировки, — потребовал я. — Больше всего ограничений имеет синий цвет, — сказала девушка. Потом идет зеленый, потом желтый. Я — «желтая», значит, я могу ходить там, где разрешено «синим» и «зеленым». Но я не могу заходить на территорию «оранжевых». Наибольшей свободой передвижения пользуются девушки с двумя красными полосками на ошейнике. Невольница обернулась, посмотрела на меня через плечо и добавила: — Разумеется, господин об этом знает. Я развернул ее лицом к себе и швырнул на стену. — Прости меня, господин! — испуганно воскликнула девушка. — Прижми ладони к стене! — приказал я. Невольница повиновалась. Неожиданно она прошептала: — Ты не с базы. Ты пробрался сюда незаконно! Я выставил взведенный арбалет и кончиком стрелы развязал узел коротенькой туники. Шелковое одеяние скользнуло к босым ногам рабыни. Девушка прижалась к стене. — Пожалуйста, не убивай меня, господин, — захныкала она. — Я всего лишь рабыня. — Бывает, что рабыни много болтают, — заметил я. — Я никому ничего не скажу, — пообещала она. — На колени. Рабыня хлопнулась на пол. — Ты красивая девочка, Белинда, — сказал я и поднес арбалет к ее лицу. — Я никому ничего не скажу, — повторила она. — Я не выдам тебя. — Возьми в рот наконечник, — сказал я. Невольница широко открыла рот и осторожно сомкнула губки на стреле. — Ты никому ничего не скажешь, так? Широко раскрыв глаза, рабыня осторожно качнула головой из стороны в сторону. |
