На пороге стоял незнакомый ей парень лет тридцати в рабочей, нечистой одежде, в руках у него был отягощенный инструментом, уродливо раззявленный неопрятный портфель.

— Слесаря вызывали? — громко и бесцеремонно спросил он.

— Слесаря? — Нина Елизаровна оглушенно смотрела на него и ничего не могла понять. — А-а, слесаря! — дошло до нее наконец в какой-то момент. — Ой, боже мой! Вы раковину устанавливать?

— А это мы поглядим на ваше поведение, — тоном шутки сказал слесарь и с тою же бесцеремонностью, что была в его голосе, ступил прямо на Нину Елизаровну, так что ей, чтобы он не задел ее, пришлось посторониться, и вышло, что, не желая того, она пропустила его в квартиру. — Где ваш фаянс-то? — спросил он, пройдя прихожую и остановившись возле дверей, что вели в комнату.

— Вот, — показала через его плечо Нина Елизаровна в глубь комнаты. Ничего другого не оставалось ей делать, раз уж слесарь прошел.

— Ну отхватили, хозяева, — сказал слесарь. — Красавица. Употел, поди, пока допер? — посмотрел он на Евгения Анатольевича, всю эту пору молча стоявшего как раз над раковиной. Евгений Анатольевич, не зная, что ответить, беспомощно взглянул на Нину Елизаровну, но слесарю не нужен был его ответ. Оттеснив Евгения Анатольевича, он присел над раковиной, перевернул ее, померил у нее что-то пальцами. — Поня-атно, — сказал он, поднимаясь. — Где она у вас стоять-то будет?

— Пойдемте, — позвала его Нина Елизаровна. И ответила, взглядом на ищущий взгляд Евгения Анатольевича; что теперь поделаешь, влипли!

Она ушла со слесарем в ванную, и то недолгое время, что их не было, Евгений Анатольевич все мучился, надевать пиджак, так скомканно, так  к о м п р о м е т и р у ю щ е  валяющийся на кресле, или не надевать. И в конце концов надел.

Нина Елизаровна ничего не поняла из действий слесаря в ванной. А тот, померив что-то и у расколотой раковины, похмыкал и пошел обратно в комнату.

— Что, хозяин, — сказал он Евгению Анатольевичу с порога, — когда покупал, глазами-то не смотрел?

Евгений Анатольевич потерялся.

— П-простите, н-но…

— Объясните мне, в чем дело, — дотронулась Нина Елизаровна до плеча слесаря. — Мне, я вас прошу. Мне.

Слесарь повернулся.

— А! Ясно. У меня у самого то же: баба хозяйка в доме. — И добавил через самую малую паузу: — Тридцать два сантиметра кронштейны нужны!

— Какие кронштейны? — недоумевающе спросила Нина Елизаровна.

— Какие-какие? Тридцать два сантиметра, говорю.

— Это, Нина, такое профильное литье… — торопливо влез с объяснением Евгений Анатольевич. — Штуки такие железные, на которых раковина стоит.

— Ну и что? — выслушав объяснение Евгения Анатольевича, снова посмотрела на слесаря Нина Елизаровна. — Ничего не пойму. Вы их от меня, что ли, хотите?

— А вы бы от меня хотели? — сказал слесарь. — У меня их нет.

— Что значит нет? А сейчас раковина на чем стоит?

— На кронштейнах.

— Ну, так и ставьте на них!

Слесарь, усмехаясь, покрутил головой.

— Ох, народ! Ох, народ!.. Раковину-то, говорю, какую купили? Под тридцать два сантиметра. А у вас сейчас — двадцать семь. Как я ее на них поставлю? Никак! Так что все, хозяева, говорил же — посмотрим на ваше поведение.

— Постойте! Постойте… — голос у Нины Елизаровны упал.