— Репетирую, — автоматически ответила Лёка. — Спасибо вам!

— А после репетиции? Или завтра вечером? — настаивал начальник столичной жилплощади.

Лёка взглянула на него в упор и поймала сальный, плотоядный блеск оторвавшихся от бумаг глазок. Это уже совершенно откровенно… Мужик проснулся… Только что не облизывается…

Лёке стало противно.

— У меня все вечера забиты до отказа, — сухо ответила она и холодно распрощалась.

Через неделю, когда Лёка все же рискнула позвонить в департамент, секретарша начальника торжествующе объявила, что Константину Петровичу ничего для нее сделать не удалось. В общем-то подобный результат было несложно предугадать…

А потом ей позвонил маэстро… Совершенно неожиданно, когда она уже напрочь забыла о его желании с ней поговорить.

— Детка, почему у тебя такой грустный голос? — спросил он. — Настроение приходит и уходит, а слава остается. Ведь у тебя такой успех… И вполне заслуженный.

— Правда? — обрадовалась Лёка, услышав слова одобрения и поддержки. — Вы действительно так считаете?

— А ты мне не веришь? — пророкотал маэстро. — Видишь, как ты все-таки испорчена, детка! Я уже говорил тебе об этом. И повторяю. Ты неплохая певунья, оригинальная… Мне хотелось бы видеть тебя, детка…

И этот туда же, старый огрызок! — злобно подумала Лёка. Знаешь, что от твоих предложений никто не откажется… Дурочек нет…

— Заодно изложишь мне суть своих проблем. Я чувствую, точнее, слышу, что у тебя что-то произошло. Где находится моя дача, я надеюсь, ты помнишь?

— Помню, — пробурчала Лёка. — Когда приехать?

— Да хоть сейчас. Могу прислать за тобой машину.

— Вы очень любезны, маэстро! — пропела Лёка. — Пускай за мной заедут! Обожаю ездить с комфортом!

Водитель маэстро, мрачноватый мужчина средних лет, всю дорогу до дачи молчал. Интересно, думала Лёка, сколько в его профессиональной памяти хранится адресов и имен молодых певичек? Скольких он привозил сюда, на дачу, и скольких увозил? А он, видимо, предан своему хозяину или очень хорошо получает, раз так здорово умеет держать язык за зубами!

Она попробовала разговорить мрачного шофера, но быстро получила от ворот поворот и тоже замолкла. Во дворе у маэстро носился огромный дог с высунутым языком.

— Я боюсь собак! — истошно завизжала Лёка, увидев пса. В прошлый ее визит никакой собаки не было. — Уберите этого громилу, иначе я дальше не пойду!

Лёка не доверяла даже отцовской любимице — девственнице Мими, а другим и подавно.

Водитель взглянул на нее насмешливо, открыл калитку и крикнул:

— Дунька, иди сюда!

Собака весело помчалась к нему. Лёка попятилась.

— Так это вдобавок еще и Дунька? Ну и ну! Нашли же имечко для такой псины! Постарались!

Шофер, ничего не отвечая — абсолютно неозвученный! — усмехаясь, взял Дуньку за ошейник и повел к дому.

— Эй, вы куда ее повели? — закричала Лёка. — Если она будет в доме, я туда ни за что не войду! Ни под каким видом!

— Не боись! — отозвался водитель, не поворачиваясь. — Туда, где будет она, тебе идти не придется.

На крыльцо вышел маэстро и приветственно ласково помахал Лёке рукой.

— Ну как, детка, доехала хорошо?

— Просто отлично! — отозвалась она, осторожно, бочком, заложив руки за спину, двигаясь по направлению к дому.