|
Но на Пущина было нелегко произвести впечатление. – Да хоть эликсир бессмертия! – зло прошипел он. – Ты должен защищать транспорт! Защищать жизни своих товарищей! А ты вместо этого устраиваешь, мать твою так, физические опыты и астрономические эксперименты! В ответ Ювельев совершенно беспардонно отключился. «Пять суток гауптвахты. Минимум», – бесстрастно отметил по этому поводу Матвей. В тот же миг габаритный лидар передней полусферы разразился панической трелью и морщинистая, миллионолетняя, невообразимая в своей чуждости шкура кометы пронеслась на расстоянии вытянутой руки от кабины «Краба». Корвет Матвея и комета разминулись в сантиметрах. А вот разминуться со списанной марсианской станцией шайбой комете было не суждено. Оцепенев от ужаса, Матвей наблюдал, как комета прошла шайбу насквозь, без всякого видимого усилия сокрушая титан, сталь, углепластик – обшивку, элементы силового набора, переборки и палубы. Невесомыми винтиками брызнули в стороны тысячетонные опоры реакторных соленоидов станции. Закружились вихри ионизированного титана, сияя с нестерпимой яркостью, выжигающей сетчатку. Вдруг среди хаоса обломков и облаков раскаленного газа мелькнула юркая серебристая мошка. Это была машина Ювельева. И, черт возьми, она сближалась с кометой! «Неужели ему хватит отваги на то, чтобы попытаться сесть? Никогда бы не заподозрил в Ювельеве пилота виртуоза!» Матвей наблюдал бы за этим редкостным, до краев наполненным небудничным зрелищем еще долго. Но в эфире раздался отчаянный вопль Ираиды. – Меня зацепило! Зацепило! – Конкретнее! – потребовал Пущин. – Куда конкретнее? Во мне дырок больше, чем в дуршлаге! Отказ систем стабилизации! Потеря лазерного зажигания на маршевых! Корабль не управляется! – Без паники, Ираида, – пробасил Пущин. Однако Матвей сразу понял – каким то шестым чувством почувствовал, – что по существу сказать их командиру нечего. И что Пущин сам растерян и испуган. Не полагаясь на субъективность смелой девушки пилота, Матвей приказал борткомпьютеру захватить «корову» как вражескую цель, просканировать ее бортсистемы и заодно выдать баллистический прогноз траектории. Дела у лейтенанта Бек были и впрямь хуже некуда. Двигатели транспорта были мертвы. Кислород истекал в пространство сразу через несколько пробоин. И главное – транспорт несло прямо на осмеянного только что снеговика с титановым бюстом! Матвей принял решение мгновенно. Его «Краб» пулей ринулся вперед, пренебрегая опасностями в виде десятков метеоритов кометного арьергарда. Хвала Пущину, сверхопытному пилоту, который безо всякой болтовни в эфире разгадал замысел Матвея и принялся ему подыгрывать, круша своими сверхмощными лазерами главного калибра настырные метеоритные орды. Надо признать, если бы не Пущин, шансы Матвея сблизиться с «коровой», пройдя невредимым через густой поток метеоритов, были бы огорчительно малыми. Как обычно и бывает в космосе, юпитерианский газосос разросся из крошечной шахматной фигурки в устрашающего исполина, заслонившего Матвею полнеба, с пугающей стремительностью. В те же секунды и «корова» Ираиды из мигающей абстрактной отметки на экране радара превратилась в зримый, грубый, обшарпанный корабль, годящийся «Крабу» Матвея в дедушки. Еще пять секунд сближения – и обе клешни «Краба» опустились на решетчатые фермы «коровы», на которых были отнесены от корпуса различные антенные и сенсорные комплексы. Корвет Матвея обосновался над кормой «коровы». Было в этом зрелище нечто игриво зоологическое, в духе передач, которые крутят на канале «Планета зверей», когда детское время кончается, после одиннадцати… – Ираида, не бойся, свои! – Это ты, Матвей? – угрюмым голосом осведомилась пилотесса. |
