Я уже давно обратил внимание на то, насколько метко сталкеры дают названия тому или иному явлению в Зоне. Рыжий лес был действительно рыжим, по другому никак не назовешь. Все здесь — хвоя сосен, их кора, кустарники под деревьями, камни, сама земля, даже солнечный свет, проникающий сквозь густые кроны, — были окрашены во все оттенки коричневого, желтого и красного цветов, от золотистой охры до зловещего, красно-бурого цвета засохшей крови. Заметные кое-где под деревьями пятна зеленой травы и гнойно-белые шляпки крупных растущих группками грибов только оттеняли эту вездесущую рыжесть. Ощущение нереальности, абсурдности этого места дополняли молодые деревья, выросшие уже после катастрофы 1986 года — корявые, изломанные, с бугристыми стволами, с ветвями, напоминающими щупальца каких-то фантастических чудовищ. Лес разросся за двадцать шесть лет и поглотил некогда вполне культурный ландшафт. Колея, по которой мы шли ночью, теперь проходила прямо между деревьями, а кое-где между сосен высились опоры ЛЭП, что придавало всей картине еще большую причудливость. Лес был пуст — ни людей, ни мутантов. Даже аномалий здесь, на первый взгляд, не было — во всяком случае, мой детектор ни разу не пискнул, — но вот деревья фонили основательно. Одним словом, странное место, вряд ли где еще на нашей планете увидишь такое.

Мы преодолели примерно половину пути и добрались до большой пустоши прямо в середине леса, усеянной съеденными коррозией кузовами автобусов и грузовиков, остатками военной техники и прочим ржавым ломом. Датчики радиации сразу «запели». Чтобы не нахвататься рентген, мы поспешили дальше, вглубь леса, и тут услышали стрельбу. Стреляли где-то недалеко и довольно-таки плотненько — суля по звуку, в концерте участвовали ручной пулемет, несколько «калашей» и как минимум одна «Гроза». Перестрелка затихла быстро, но мы еще некоторое время стояли, прислушиваясь к наполняющим лес звукам.

— Похоже, у моста, — заметил Шершень.

Колея вывела нас к входу в старый тоннель, забитый ржавыми вагонами. Мы обошли огромный хоппер-дозатор и сразу уперлись в «Холодец», заполнивший почти весь просвет между вагонами.

— Ладненько, — сказал Шершень и полез на крышу вагона.

Между вагонами было метра два, пришлось прыгать. Я швырнул Шершню свой рюкзак, потом сиганул сам — и едва не свалился, поскользнувшись на влажной крыше. Ксения и Индус перепрыгнули без проблем. За вагонами на рельсах лежали два дохлых сильно разложившихся снорка и труп сталкера в экзоскелете. Оружие сталкера, израильская винтовка «Галиль», довольно редкое в Зоне оружие, валялось в траве метрах в шести от тела.

— Наемник, — уверенно сказал Шершень.

У покойника нашлось кое-что ценное — два магазина натовских патронов, граната Ф-1 и хороший боевой нож. В ПДА мертвеца сохранилось короткое сообщение: «Кит, велено забрать заначку Хозяина из тоннеля. Займись со своими» — и координаты тайника, расположенного как раз в тоннеле, наверняка того самого, о котором говорилось в сообщении. Видимо, покойничек как раз собирался взять хабар из тайника и нарвался на снорков — или еще кого похуже. Тайник располагался в тормозном ящике одного из вагонов, а в нем оказался освинцованный контейнер для артефактов.

— Славненько! — присвистнул Индус, увидев содержимое тайника.

— Всем отойти! — велел Шершень и осторожно открыл контейнер. — Ого!

В контейнере были два артефакта — таких я еще не видел. Первый, похожий на хрустальную призму, светился и переливался всеми цветами радуги. Второй напоминал вытянутую витую раковину, усеянную мелкими шипами. Счетчики радиации тут же бешено затрещали, сигнализируя о сильнейшей радиации, испускаемой артефактом, и Шершень немедленно сунул находку обратно в контейнер.