Или же слишком много особо смертельной разновидности красоты.

– Замечательное дитя, – произнесла наконец Телин ауз Руденуаман, перебивая их разговор. Она поглядела на них и заметила: – Сегодня, похоже, день замечательных детей.

Поскольку пленники продолжали хранить мрачное молчание, она пожала плечами и снова посмотрела на панели.

– Я знала, что у меня есть причина так сильно ненавидеть это отродье. Признаюсь, однако, что она меня полностью одурачила. Хотела бы я знать, сколько лет она манипулировала Чаллисом для своих собственных целей?

– Судя по тому, что она сказала, всю свою сознательную жизнь. – Флинкс подумал, что держать внимание коммерсантки сфокусированным на чем‑то другом – неплохая мысль. – Вы намерены теперь нас убить? – спросил он с обезоруживающей обыденностью. – Или решили поверить мне?

– Ваша смерть не имеет никакого отношения к вашей истории, Флинкс. Хотя Чаллис, кажется, подтвердил ее. У меня будет много времени, чтобы избавиться от вас. Я все еще нахожу вас новинкой. – Она оценивающе поглядела на него. – Вы являетесь охапкой интересных противоречий и плохо поддаетесь классификации. Я не уверена, что мне это нравится. У меня есть склонность расстраиваться от того, что я не понимаю. Это опасно, потому что я могу в итоге убить вас из прихоти, а это только еще больше расстроит меня, поскольку с вами умрут и все ответы.

– Нет, мне думается, я подожду возвращения барона, прежде чем сделать с вами двумя что‑нибудь необратимое. – Она показала белые зубы. – ААнны – большие знатоки по части разъяснения противоречий.

Силзензюзекс поднялась на истноги и попробовала поврежденную конечность. Она будет вынуждена хромать на трех опорах, пока та не зарубцуется. Она прожгла коммерсантку гневным взглядом, составные глаза для этого особенно хороши.

– Работать так вот с заклятыми врагами рода челанксийского.

На Руденуаман это не произвело ни малейшего впечатления.

– Столько возмущения из‑за мизерных денег.

Она с укором посмотрела на транксийку.

– ААнны дали мне исключительные права на распространение янусских камней в пределах Содружества. В обмен я разрешаю им брать определенный процент здешней продукции. Я снабжаю многими средствами для горнодобычи, а они нейтрализовали умиротворители.

– Я сделала "Нуаман", теперь "Руденуаман Энтерпрайзис", сильнее, чем он когда‑либо был, сильнее, чем он был при моей тетке. Мы обнаружили только одну жилу кристаллов, которые, похоже, являются изолированной минералогической мутацией. Через пять‑десять лет мы вытащим из этой горы последний камень. И тогда мы добровольно уберемся отсюда, без ведома Церкви и без малейшего вреда Содружеству. К тому времени "Руденуаман Энтерпрайзис" обретет несокрушимую финансовую позицию. И моя тетка, да сгниет она в лимбе, одобрила бы. Я думаю…

– Я думаю, что вы ослепляете себя, – вставил Флинкс, – добровольно. С точки зрения Империи здесь замешано куда больше, чем малость жалких наличных.

Руденуаман с любопытством посмотрела на него:

– Что дает вам право говорить нечто подобное?

– Прежде чем мы отправились сюда, я был в административной штаб‑квартире Церкви. В то время там один ААнн в хирургической маскировке – схожей, но довольно‑таки более искусной, чем надетая бароном попытался проникнуть в командный центр. После того как он покончил с собой, я обнаружил рассеянную по всему его животу кристаллическую пыль. Она могла взяться от пульверизированного янусского камня.

– Но принесенные им кристаллические иглодроты… – начала было напоминать ему Силзензюзекс.