Это правда. Домашняя кухня для вдовца – наслаждение. Но я не решусь признаться в этом своим людям.
Миссис Стюарт поднесла руку ко рту.
– О, я забыла о них! – и добавила: – Я быстренько сварю еще кофе. Сколько их там?
– Пятеро. Но не беспокойтесь, мэм, они позавтракают после дежурства. – Он повернулся к Джону Томасу. – Готов, юноша?
– Угу… – ответил тот и повернулся к матери. – Почему бы и им что-нибудь не приготовить, мам? Мне еще надо разбудить Ламокса и покормить его.
К тому времени, когда Ламокс пробудился, поел и получил все наставления, все пять патрульных наслаждались второй чашкой кофе после горячего завтрака. В целом все это более напоминало дружеский визит, а не арест. Было далеко за семь, когда процессия появилась на дороге.
Около девяти часов они водворили Ламокса во временную клетку возле здания суда. Ламокс был в восторге от запаха стали и хотел тотчас же откусить кусочек. Джон Томас вынужден был проявить твердость. Он вошел к Ламоксу в клетку и стал ласкать его и разговаривать с ним, тогда как рабочие начали заваривать проход. Он несколько обеспокоился, увидев массивную стальную конструкцию, поскольку ему не представилось случая сказать шефу Драйзеру, что сталь против Ламокса не просто бесполезна… Но теперь, похоже, говорить что-либо слишком поздно. Особенно поскольку шеф Драйзер гордился своим загоном. Времени на заливку фундамента не было, поэтому он заказал коробку открытого типа из стальных балок, с крышей, днищем и боковинами, при этом одна сторона пока оставалась открытой, чтобы можно было ввести Ламокса и закрыть клетку.
Да, думал про себя Джон Томас, они все так уверены в своей правоте, что даже не побеспокоились спросить меня. Он решил просто попросить Ламокса не есть ни кусочка клетки под угрозой наказания – и надеялся на лучшее.
Ламокс склонялся скорее к возражению: с его точки зрения, это было глупо – пытаться запереть голодного мальчика в клетке из пирожков.
Один из рабочих закончил свою работу, опустил сварочную горелку и сказал:
– Знаете, похоже, это существо разговаривает.
– Разговаривает, – коротко ответил Джон Томас.
Человеческая речь со стороны внеземных существ не была диковинкой, особенно благодаря передачам по стереовидению, и рабочий, казалось, был удовлетворен его ответом. Но скоро снова встал около клетки.
– Я никогда еще не разговаривал с животными, – сказал он. Джон Томас не ответил: замечание было таким, что на него можно было и не отвечать.
Теперь, когда у него выдалось время, он решил внимательно осмотреть Ламокса. Кое-что на его теле вызывало беспокойство. Впервые эти симптомы он заметил на утро, последовавшее за той ужасной прогулкой: две припухлости, расположенные там, где у Ламокса оказались бы плечи, если бы он их имел. Вчера вечером ему показалось, что они стали больше, и это его смущало, поскольку он надеялся, что то всего лишь… не то чтобы Ламокс легко получал ушибы.
Эти припухлости действительно беспокоили Джона Томаса. Возможно, его подопечный ушибся во время своих нечаянных спортивных упражнений. Выстрел, который, сделал мистер Ито, не принес ему вреда, остался лишь небольшой след от пороха в том месте, куда попал заряд, и больше ничего. Заряд оказался подобен сильному удару для мула: шокирующий, но безвредный.
Ламокс мог ушибиться, когда продирался через теплицы, но это казалось маловероятным. Скорее всего, он ушибся при падении с виадука. Джон Томас знал, что такое падение убило бы любое земное животное, у которого такое же неблагоприятное соотношение веса и роста, например, слона. Конечно, Ламокс, с его неземными особенностями тела, не был столь же хрупким, как слон… и все же он вполне мог ушибиться.
Черт побери! Припухлости стали еще больше, чем раньше. Они уже превратились в настоящие опухоли, а кожа на них казалась мягче и тоньше, чем броня, в которую был закован Ламокс. |