– Мне кажется, вы так и не назвали цену, мистер Перкинс, – вмешалась миссис Стюарт.

– Да, действительно. Скажем, двадцать тысяч?

– Чистыми?

– Чистыми? О нет… но, разумеется, мы берем на себя вопрос о возмещении убытков.

– Чистыми, мистер Перкинс, – сказала она твердо.

Он пожал плечами.

– Чистыми.

– Мы принимаем условия.

– Хорошо.

– Эй? Подождите!.. минуточку! – запротестовал Джон Томас. – А как же с другим вопросом? Я не собираюсь отдавать Ламокса, если…

– Помолчи! Дорогой, я терпела, но хватит с нас этой чепухи. Мистер Перкинс, он принимает предложение. Бумага при вас?

– Но я еще не согласился!

– Один момент, – произнес мистер Перкинс. – Мадам, я правильно понимаю, что у меня должна быть подпись вашего сына, чтобы купчая была действительна?

– Вы ее получите.

– Гм-м… мистер Стюарт?

– Я не собираюсь подписывать, если не оговорено, что я и Ламокс будем вместе.

– Миссис Стюарт?

– Это смешно!

– Я тоже так думаю. Но ничего не могу поделать. – Перкинс встал. – Спокойной ночи, мистер Стюарт. Благодарю за то, что вы позволили мне увидеть Ламокса. Нет, не вставайте, я сам найду дверь.

Он собрался уходить, в то время как сын с матерью сидели, не глядя друг на друга. У двери он остановился.

– Мистер Стюарт?

– Да, мистер Перкинс?

– Не сделаете ли вы мне одолжение? Сделайте как можно скорее записи Ламокса, цветное стерео-видео со звуком, если получится. Я пришлю сюда профессиональных операторов – но могу не успеть. Знаете, будет действительно стыдно, если о нем не останется никаких увековечивающих его научных документов. Так что сделайте, что сможете, – и он снова повернулся к выходу.

Джон Томас проглотил слезы и вскочил со стула.

– Мистер Перкинс, вернитесь!

Несколько минут спустя он уже подписывал купчую. Его рука подрагивала, но подпись была четкой и законной.

– Теперь, миссис Стюарт, – вкрадчиво сказал мистер Перкинс, – не поставите ли вы подпись тоже, вот здесь, в графе «Опекун»… Благодарю вас! О да! Я должен вычеркнуть вот эту часть о решении вопроса о возмещении иска за ущерб: у меня нет с собой наличных денег. Я прибыл сюда, когда банки уже закрылись, так что передам вам некоторую сумму для скрепления обязательства, а остальное мы уладим перед тем, как мы повезем к себе этот экземпляр.

– Нет, – сказал Джон Томас.

– Э-э-э?..

– Я забыл сказать. Музей может решить вопрос с иском, поскольку я сделать этого не могу, и, в конце концов, все это сделал Ламокс. Но я не собираюсь брать никаких денег. Я буду чувствовать себя Иудой.

– Джон Томас! Я не позволю тебе… – закричала его мать.

– Лучше не говори об этом, мам, – сказал он опасливо. – Ты же знаешь, какого мнения обо всем этом был отец.

– Кхгмм! – мистер Перкинс громко прочистил горло. – Я оформляю на какую-то условную сумму, чтобы договор имел силу… Больше не буду задерживаться. Судья О'Фаррел сказал мне, что он ложится спать в десять. Миссис Стюарт, я считаю, что Музей взял на себя обязательства, связанные с моим недавним предложением. Мистер Стюарт, я покидаю вас… Этот вопрос вы решите со своей мамой без меня. Спокойной ночи вам всем.

Он засунул купчую в карман и быстро вышел.

Час спустя, утомленные и раздраженные, они все еще сидели друг перед другом в общей комнате. Джон Томас позволил уговорить себя согласиться на то, что деньги возьмет мать, пока они не потребуются ему.