– Но могут же там существовать самые первобытные существа, например в океанах?

– Могут, но не обязательно должны. Наука считает, что если где‑нибудь существуют условия, благоприятствующие возникновению жизни, то жизнь там, тем или иным путем, и возникнет. На Венере такие условия существуют и, как можно теперь с уверенностью сказать, уже привели к возникновению жизни в форме растений, но приняла ли эта жизнь другие известные нам формы, – сказать, конечно, нельзя.

– Но если там есть эти формы, сможем ли мы обнаружить их?

– Зависит от Сергея Александровича и от вас, – ответил Пайчадзе. – Чем более приблизится корабль к поверхности планеты, чем лучше зафиксируете на фотопластинке все виденное, тем легче будет ответить на ваш вопрос.

Я поинтересовался, сколько времени мы пробудем в атмосфере Венеры.

– Не более десяти, двенадцати часов, – ответил Камов. – Я думаю, – обратился он к Белопольскому, – направить корабль так, чтобы войти в атмосферу на линии терминатора и пролететь через всю дневную половину[4] . Если вращение планеты действительно так медленно, как предполагают, то на это понадобится не более десяти часов. Может случится, что облака доходят до самой поверхности планеты, и мы, таким образом окажемся в густом тумане. Тогда мы продержимся в атмосфере Венеры ровно столько, сколько понадобится Борису Николаевичу на его снимки. Вам, – снова обратился он ко мне, – надо быть готовым к такой обстановке. Придется снимать в инфракрасных лучах, а я постараюсь, чтобы слой тумана, отделяющий нас от поверхности, был как можно тоньше.

– В тумане легко налететь на какие‑нибудь горы, – заметил Белопольский.

Риск, конечно, есть, но не такой уж большой. Я надеюсь, что радиопрожектор предупредит о препятствии достаточно заблаговременно.

“ЗВЕЗДНЫЙ КАПИТАН”

Ральф Бейсон, сотрудник газеты “Нью‑Йорк Таймс” вбежал в кабинет Чарльза Хепгуда, задыхаясь от волнения. Он не сел, а упал в кресло у письменного стола хозяина и, тяжело дыша, произнес только одно слово:

– Улетели!..

Хепгуд положил перо и, сдвинув брови, пристально посмотрел на Бейсона.

– Как вы сказали? – медленно спросил он.

– Они улетели. Я только что услышал по радио. Сегодня в десять часов по московскому времени звездолет Камова взял старт!

Хепгуд вынул платок и вытер лоб.

– Куда? – спросил он чуть хриплым голосом.

– На Марс. Нас опередили.

– На Марс? – Хепгуд несколько секунд смотрел на Бейсона, что‑то соображая.

– Это странно, Ральф! – сказал он. – Что Камов собирался на Марс, я знаю, но эта планета сейчас в неудобном положении для полета на нее с той скоростью, которую должен иметь, по‑моему, звездолет Камова. Тут что‑то не так! А не было сказано, когда они думают вернуться?

– В начале февраля будущего года и даже более точно – 11 февраля. Кроме того, передавали, что Камов намерен осмотреть по пути Венеру.

Хепгуд поднял брови:

– Вот как! Даже Венеру?.. Посмотрим! Он взял лист бумаги, разложил его на столе и, вооружившись циркулем и логарифмической линейкой, стал чертить схему солнечной системы. Бейсон, встав из кресла, следил за его рукой.

– Вот положение Земли, Марса и Венеры на сегодняшний день, – сказал Хепгуд. – А вот здесь, смотрите Ральф, будет находиться Земля в день их возвращения, то есть 11 февраля. Оставив пока в стороне вопрос о скорости их звездолета, можно предположить такую наиболее экономичную, траекторию полета. – Хепгуд провел на листе пунктирную линию.