— Лиска, че ты гонишь?!

Из глубин квартиры выполз, почесываясь и щурясь, бородатый не первой свежести молодчик в черной майке-алкоголичке и брезентовых штанах. Борода у него была на одну сторону, видно, молодчик не успел ее пригладить, а руки, шея и грудь сплошь покрыты татуировками.

— Я Сиплый, — представился он. — Сандриков хоуми. Можешь звать меня Юра. Ты че, правда братан нашего?

— Правда, — сказал Ник. — Дайте я пройду.

— Проходи, кто тебе не дает, бро! Тут все свои! — Юра-Сиплый притопнул на манер Сандро и проговорил нараспев: — Мы своих не томим у порога, для своих открываем дорогу, братья, бу-де-те все обогреты, нам не страшны Вселенной вендетты!..

Николай Галицкий развеселился. Слово «вендетта», извергнутое всклокоченной бородой, его позабавило.

— Если ты брат, то ты кто? — вновь привязалось существо. — Ну, то есть кто? Райтер? Звуковик? Промоутер?

— Прошу прощения, — пробормотал Ник, обходя ее.

Сандро не было видно. Точнее, он был везде — на плакатах, картинах, на кирпичах и досках, даже на полу был Сандро, выложенный чем-то наподобие мозаики. В прошлый раз, когда Ник заезжал, мозаики на полу не было.

— Николай Михайлович!

Ник обернулся. Домработница брата — уверенная и доброжелательная тетка в простых джинсах и футболке — весело улыбалась из-за стойки. Ник так обрадовался, словно ожидал в тайге, что на него выскочит медведь, а из-за елки показался самый обычный человек.

— Я утром пришла, Александра Михайловича нет, и никто не знает, где он!.. Хорошо, что вы вместе вернулись! Кофе? Или пообедаете?

Ник решительно не хотел обедать. Он хотел на работу, проверить, как там его эксперимент.

— А ты кто? — тоненьким голосом вопрошало сзади существо. — Нет, ты скажи, кто ты!

— Куда Сандро пошел, Маргарита Степановна?

— В спальню. Ну, я сварю кофейку, да?

— Спасибо.

— Ну, кто же ты? Ты же кто-то, если брат Сандрика! Ты кто?

Ник ни с того ни с сего вышел из себя, повернулся и оказался нос к носу с существом, пялившим на него глаза и сосавшим чупа-чупс.

— Я аэродинамик, — пролаял Ник существу в лицо. — Вы знаете, что это такое?

Оно покачало рыжей нашлепкой на голове.

— А что такое самолет, знаете?

Оно покивало.

— Вот как хорошо. Я занимаюсь самолетами.

— Зачем ты ими занимаешься? Пусть себе летают!

Маргарита Степановна открыла перед Ником дверь в спальню Сандро и ловко захлопнула перед самым носом существа с чупа-чупсом.

Здесь было холодно, словно окна открыты, хотя никакие окна на такой высоте никогда не открывались. Холодно, тихо и чисто, как будто никто тут и не жил. Где-то шумела вода.

— Сандро! — позвал Ник.

Брат в одних клетчатых трусах показался из-за какой-то двери, махнул рукой и пропал. Плечом он прижимал к уху телефон.

Ник вздохнул.

Его тянуло посмотреть в окно, но он знал, чем это кончится — шумом в ушах, по́том вдоль позвоночника и нестерпимым желанием выпрыгнуть.

… Ты псих, сказал себе Ник, тебе лечиться нужно.

Он сделал шаг к окну, глубоко вдохнул и огляделся.

В спальне не было никаких портретов рэпера ПараDon’tOzzа, ни мозаичных, ни живописных. И мебели почти не было — прибранная кровать, торшер, кресло и оттоманка, на которой страницами вниз лежала затрепанная книга, словно из школьной библиотеки. Ник подошел и посмотрел — «Бесы», произведение Ф.