Когда ей не исполнилось и двадцати, тетушка Грайзел поняла, что красотой она не блещет и замужество, вероятно, обойдет ее стороной. И то, что так и вышло, ничуть не ожесточило ее.

Она могла весело болтать о домашних проблемах своих старых школьных подруг, ставших теперь бабушками, и озорно подхихикивать, что им, пожалуй, никогда не угнаться за ней. Таких проблем, как дочери, ожидающие от бабушек повышенного внимания к их детям, для нее не существовало. Не было проблем и с внуками, для которых приходилось бы поддерживать что-то вроде постоянного дома, чтобы они могли хотя бы часть каникул провести с бабушкой.

— Мои единственные внуки — это мои картины, которых я никогда не продавала, — призналась она, — и те из них, которые я вожу всегда с собой по всему миру, потому что не могу жить без них. А так как я не признаю постоянного жилища, они для меня — идеальные внуки!

Хотя стояла сильная жара с самого утра, а днем температура обещала быть еще выше, на тетушке был твидовый костюм и плотные нейлоновые чулки. Единственный порок, которому она предавалась, — беспрестанное курение, даже в перерывах между блюдами. Это по-настоящему удивило Лайзу тогда, когда за чашкой кофе она пыталась всучить племяннику одну из длинных темных испанских сигарет, извлеченную из сумочки.

Тетушка поймала удивленный взгляд Лайзы и, сверкнув глазами, объяснила:

— Я люблю испанские сигареты, как и вообще все испанское — еду, вина, людей, пейзажи, фиесты, корриды! Да, даже корриды!

Ее глаза еще более насмешливо сверкнули, когда она заметила, что Лайза учтиво старается скрыть свое удивление.

— Они и вполовину не столь кровопролитны, как это хотят представить, знаете ли! Когда преодолеешь первый шок, начинаешь возбуждаться. Вы когда-нибудь разделяли возбуждение настоящей испанской толпы? — спросила она девушку. — Чувствовали, как кровь в ваших жилах начинает течь быстрее, как будто вы выпили слишком много шампанского?

Лайза покачала головой и с комической улыбкой объяснила:

— Мне никогда не случалось пить слишком много шампанского!

Тетушка Грайзел насмешливо взглянула на нее:

— Тогда вам предстоит еще и это испытание — приятное испытание, если только не переусердствовать!

Она с интересом изучала девушку. Тот факт, что ее племяннику так не терпелось, чтобы они познакомились, заинтриговал ее еще до того, как знакомство состоялось.

— Мой племянник говорил, что вы приезжали в Испанию провести отпуск, мисс Уоринг, и остались здесь ухаживать за каким-то ребенком. Ваша работа и состоит в уходе за детьми? И это вам нравится?

— О да, — ответила Лайза и, окинув взглядом строение главного отеля Сан-Сесильо — отеля, где она провела две недели своего отпуска, — хотела было добавить, что здесь познакомилась с отцом своей будущей воспитанницы. Но что-то удержало ее от этого упоминания. У мисс Трейси были очень проницательные глаза, вероятно, слишком проницательные, и Лайза боялась выдать себя, заговорив о докторе Фернандесе. Она могла бы покраснеть или выдать себя взглядом… Так что она предоставила Питеру небрежно пояснить:

— Кстати, тетя Грайзел, вы, вероятно, знаете хозяина Лайзы. Этого малого зовут Фернандес, доктор Хулио Фернандес.