– Да потому что я человек! – с негодованием воскликнул мальчик. – Я хочу идти вперед, исследовать еще миллионы галактик, которые нас ждут…

– Понимаю, – сказал Туксо. – Ничего не поделаешь. Таковы уж вы от природы. Как это называется? Жажда знания, вот-вот… Ну ладно, пора возвращаться, – добавил он решительным тоном.

– Так рано? – запротестовал огорченный мальчик. – Это несправедливо! Я буду жаловаться совету!

– Никому ты не будешь жаловаться… – сказал Туксо. – Сегодня нам нужно вернуться домой раньше, на то есть особая причина. Мне приказывают, и я должен выполнять приказы…

– Скажи, в чем дело? – попросил мальчик.

– По правде говоря, мне нельзя…

– Если нельзя, то не надо было и начинать… Ты же машина, помнишь, ты сам сказал?

– У тебя хорошая память…

– Извини, я не хотел…

– Оставим это… Завтра – первый день мая…

– Что-о-о?

– Подожди минутку… Первый день того месяца, который на старой Земле называли маем. И здесь, у нас, состоится торжественное празднование, с флагами и музыкой… Все соберутся на стадионе… И произойдет что-то удивительное, особенно радостное для вас, детей.

– Что же произойдет?

– Прилетят мамы! – торжественно произнес Туксо. Ребенок недвижно замер, словно остолбенев.

– Это неправда! – вдруг закричал он. И разразился отчаянным плачем. – Неправда! Никаких мам вообще не существует! Это только такая сказка…

– Дурачок! – И Туксо легким, осторожным движением притянул ребенка к себе. Так как он знал, что людям плачется лучше, когда они могут во что-нибудь уткнуться лицом, пусть это будет даже огромное металлическое туловище. – Дурачок, кто это тебе сказал?

– Я еще ни разу не видел чьей-нибудь мамы, – проговорил мальчик, содрогаясь от рыданий. – Их не существует. Но мне всегда так хотелось их увидеть…

– Они прилетят! – все таким же торжественным тоном повторил Туксо. – Прилетят! Завтра, Первого мая. Хоть я и робот, для меня Первое мая всегда было большим праздником. Это у меня заложено в схеме, понимаешь? Я слышу, как внутри меня словно играет чуть слышная музыка. И я все делаю как бы на фоне этой музыки. Но каждый год наступает день, когда музыка вырывается из меня наружу, она взрывается, как сверхновая, как растущая звезда…

– А ты всегда жил здесь? – спросил мальчик.

– Я? Где я только не работал… Участвовал в первом звездном полете к Альфе, побывал и в раю и в аду… Кого оставили на раскаленных равнинах Меркурия, чтобы вести наблюдения и передавать оттуда сообщения? Кто почти целый год пробыл на Черных Лунах Сириуса? Мне потом пришлось даже менять каркас, потому что старый разъели кислоты. Но я выдержал. Мозг и все остальное в полном порядке, даже ни один транзистор не вышел из строя. Я шел впереди людей, всегда был в авангарде. И люди всегда меня любили. Нет, что я говорю? Машины нельзя любить. Их уважают. Вот-вот: люди всегда меня уважали. Меня ценили за то, что я стою.

– Почему же тогда ты оставил свою работу?

– Потому что вот уже год, как ты у меня… у меня вас много… Но не думай, что я работаю воспитателем всего один год или каких-нибудь десяток лет.