С этого момента начинается эпопея странствий профессора Хейла. Правда, как оказалось, бесполезных, но все же в чем‑то сравнимых со странствиями Одиссея.

Начал он с того, что сделал еще глоток. Затем ограбил сейф в кабинете ректора, благо комбинация цифр была ему известна. Записка, которую он оставил в сейфе, могла служить образцом лаконичности:

«Взял деньги. Объясню потом».

После этого он сделал еще глоток, сунул бутылку в карман, вышел на улицу и подозвал такси.

– Куда, сэр? – спросил шофер, когда пассажир сел.

Профессор Хейл назвал адрес.

– Фремонт‑стрит? Простите, сэр, но я не знаю, где эта улица.

– В Бостоне, – сказал Хейл. – Ах да! Я же вам этого не сказал! В Бостоне.

– Это что – в штате Массачусетс? Пожалуй, далековато отсюда.

– Тем более нет оснований тратить время на пустые пререкания, – рассудительно сказал профессор Хейл.

Короткие переговоры под шуршание бумажек, изъятых из ректорского сейфа, рассеяли опасения шофера, и они покатили.

Ночь для марта выдалась на редкость холодная, а обогреватель в такси работал не слишком хорошо. Зато «Тартановый плед» отлично согревал и профессора, и шофера, так что через Нью‑Хейвен они промчались, распевая старинные ковбойские песни:

– "Мы несемся, мы несемся в дикий голубой простор!"

По слухам, которые, впрочем, могут и не соответствовать действительности, в Хартфорде профессор Хейл якобы одарил сияющей улыбкой даму, которая ждала последнего трамвая, и осведомился, не в Бостон ли ей надо. Но, по‑видимому, она ехала не в Бостон, потому что в пять часов утра, когда такси остановилось перед домом номер 614 по Фремонт‑стрит в Бостоне, в нем сидели только профессор Хейл и шофер.

Профессор Хейл вылез и поглядел на дом. Это был типичный особняк миллионера, окруженный высокой чугунной оградой с колючей проволокой поверху. Ворота и калитка были заперты, а звонка, во‑видимому, не имелось.

Но дом находился от тротуара не дальше чем на бросок камня, и профессор Хейл не преминул воспользоваться этим обстоятельством. Он бросил камень. Потом еще один. В конце концов ему удалось разбить окно.

Вскоре в образовавшуюся дыру просунулась чья‑то голова. Дворецкий, решил профессор Хейл.

– Я профессор Милтон Хейл! – крикнул он. – Мне нужно немедленно увидеть мистера Резерфорда Снивели. По крайне важному делу!

– Мистер Снивели в отъезде, сэр, – сказал дворецкий. – А вот окно…

– К черту окно! – объяснил профессор Хейл. – Где Снивели?

– Ловит рыбу.

– Где?

– Я получил распоряжение не давать этих сведений.

Быть может, профессор Хейл был несколько навеселе.

– Нет, вы их дадите! – крикнул он. – По приказу президента Соединенных Штатов!

Дворецкий засмеялся.

– Я его что‑то не вижу.

– Так увидите! – сказал Хейл и снова влез в такси. Шофер спал, и профессор потряс его за плечо.

– В Белый дом, – сказал профессор Хейл.

– А?

– В Белый дом в Вашингтоне, – пояснил профессор Хейл. – И поживее!

Он вытащил стодолларовую бумажку. Шофер посмотрел на нее и испустил стон. Но сунул ее в карман и включил мотор.

Пошел легкий снег.

Когда такси скрылось за углом, Резерфорд Р.Снивели, ухмыляясь, втянул голову в комнату. Мистер Снивели не держал дворецкого.

Если бы профессор Хейл был блике знаком с привычками эксцентричного мистера Снивели, он знал бы, что вся прислуга в доме номер 614 по Фремонт‑стрит приходящая и уже в двенадцать часов дня покидает особняк, куда приходит в десять.