Анакин замер на месте.

 Темная фигура в кресле - канцлер Палпатин. И никаких дроидов не было вообще. И сердце чуть не выпрыгнуло из груди, но…

 Палпатин выглядел плохо.

 Казалось, Верховному канцлеру не меньше лет, чем Йоде. Угнетенный почтенным возрастом, измученный и больной, а хуже всего…

 Анакин заметил то, что даже в страшном сне не предполагал увидеть, и открытие стерло из мыслей слова, а из легких - воздух.

 Палпатин был напуган.

 Анакин не знал, что сказать. Он и вообразить не мог, что следовало сказать. Ему оставалось лишь предполагать, что должны были сотворить с этим мужественным человеком Гривус и граф Дуку…

 Его воображение взбудоражило кровь, затуманило сердце, а в ушах зарокотал гром. Гром Ааргонара. Гром Джабиима.

 Гром кочевья тускенов.

 Если Кеноби испытывал сходное потрясение, оно было невидимое. С обычной своей мрачноватой вежливостью магистр Ордена склонил голову.

 – Канцлер,- приветствовал он Палпатина, словно встреча произошла совершенно случайно на площади возле Галактического сената.

 А в ответ они получили торопливое:

 – Анакин, сзади!

***

 Скайуокер не оглянулся. Не было нужды. И дело было даже не в том, что на балконе клацнули подкованные сапоги и лязгнули намагниченные ступни механических ног; Великая сила собралась в Анакине и вокруг него, словно внезапно сжатые кулаки напуганного человека.

 В изнанке мира он ощущал направление взгляда: Палпатин смотрел на источник страха, который клубился, словно теплый пар на морозном воздухе. Следом - холоднее, чем иней вокруг пасти минокки,- Анакина накрыла волна чужой силы, как будто в спину вонзили ледяной кинжал.

 Забавно. После знакомства с Вентресс я всегда жду, что на Темной стороне будет жарко.

 В груди словно повернули в замке ключ. Грохот в ушах растворился в кровавой дымке. Рукоять меча отыскала ладонь, рот растянулся, обнажая зубы в улыбке, украсившей бы крайт-дракона.

 Вернулся дар речи.

 – Это,- сообщил Анакин Палпатину и самому себе,- не проблема.

 С балкона раздался приятный бас с приторными обертонами, резонирующий как пещерный рожок из дерева крийн.

 Голос графа Дуку.

 – Генерал Кеноби, Анакин Скайуокер, добрые господа…- добрые в самом широком смысле! - вы мои пленники…

 Вот теперь у Анакина совсем не осталось никаких проблем.

***

 Снизу должно было казаться, что Дуку нависает над джедаями.

 Как все подлинные фарсы, предстоящий спектакль будет развиваться по законам безжалостной логики, а те основывались на абсурдном предположении, будто джедаи сумеют победить Дуку. Какая жалость, что его старый друг Мейс Винду не может присутствовать; граф не сомневался, что магистр с Харуун Кэла оценил бы представление.

 Дуку всегда предпочитал понимающую аудиторию.

 По крайней мере, здесь присутствовал канцлер, прикованный к слишком большому для него креслу в дальнем углу зала; орбитальная битва, что разворачивалась за его спиной, казалась исполинскими крыльями. Но Палпатин не столько зритель, сколько автор пьесы.

 А это вовсе не одно и то же.

 Скайуокер стоял к Дуку спиной, но клинок его был готов к сражению; высокий худой юноша застыл в предвкушении: такой неподвижный, что казалось, вот-вот задрожит от напряжения. Жалкое зрелище. Оскорбительно называть мальчишку джедаем.

 А вот Кеноби - совсем другое дело. Седая классика. Он просто стоял, спокойно разглядывая Дуку и супердроидов, расслаблен, кулаки не стиснуты, на лице написан вежливый интерес к происходящему.