Фридрих фон Остен спрыгнул с койки, на которой дремал.

«Майн либер Готт!» Он схватил оружие, расстегнул кобуру пистолета и выбежал из постройки. Другие люди высовывали головы, оторвавшись от работы, и торопились занять посты у огневых точек.

Фон Остен добежал до командного пункта и, балансируя на краю траншеи, поднес к глазам полевой бинокль. Их было де… восемь… Они неторопливо шли к лагерю. Они были слишком далеко, чтобы разглядеть подробности, но солнце отражалось в металле.

Он взял микрофон интеркома и хрипло проговорил:

— Всем занять свои позиции. Капитан Гамильтон здесь?

— Слушаю. Я на корме шлюпки номер один. Они похожи на… разумные, не так ли?

— Да. Мне кажется, похожи.

— Прекрасно. Оставайтесь на месте и держите их на прицеле, но стреляйте только, когда я прикажу. Это приказ. Что бы ни случилось, стреляйте только по моему приказу.

— Даже если они начнут стрелять в нас?

— Да.

Сирена взвыла по-новому. Сигнальные устройства! Общая тревога!

Лоренцен бросился к отведенному для него месту. Лагерь был охвачен смятением. Слышались крики, топот ног, пыль кружилась в воздухе и оседала на стволах оружия. Взлетел вертолет, чтобы охватить происходящее с птичьего полета.

«Или с полета тетраптерусов, — подумал Лоренцен. — Здесь нет птиц. Это не наш мир».

Он вошел в убежище. Здесь находилось человек двенадцать, неопытных в военном деле, собранных главным образом для того, чтобы не мешали. Круглое красное лицо Эвери оказалось перед ним: лучи Лагранжа-1, проходя через окно, делали его нечеловеческим.

— Туземцы? — спросил он.

— Да, похоже. — Лоренцен прикусил губу. — Их с полдюжины, идут пешком. Какого дьявола мы испугались?

Из затемненного угла выплыло лицо Торнтона.

— Нам нельзя допустить неосторожность, — сказал он, — и дать им шанс. Мы не знаем, какими силами они располагают. Поэтому будьте мудры, как змеи…

— …И кротки, как голуби, — закончил за него Эвери.

— Но таковы ли мы? — он покачал головой. — Человек все еще ребенок, и ваша реакция — детская. Страх перед неизвестным. Со всей энергией, которой мы владеем, мы боимся. Это неправильно.

— «Да Гама» не вернулся, — сухо напомнил Торнтон.

— Не думаю… Туземцы, не знающие даже городов, не могут быть ответственны за это, — возразил Эвери.

— Но кто-то ответствен, — сказал Лоренцен, чувствуя холодок на спине. — У них может оказаться оружие, например бактериологическое.

— Это детский страх, еще раз говорю вам, — голос Эвери дрожал. — Мы все когда-нибудь умрем. Надо встретить их открыто и…

— И поговорить с ними, так? — улыбнулся Торнтон. — Как ваш лагранжский, Эвери?

Наступило молчание. Шум снаружи тоже стих. Лагерь ждал.

Лоренцен взглянул на хронометр. Он отсчитывал минуты: одну, две, три… Время ужасно замедлилось. В кабине было жарко и пыльно. Лоренцен чувствовал, как пот струйками стекает по телу.

Так прошел час. Затем послышался условный сигнал сирены:

«Все в порядке… выходите… но сохраняйте осторожность».

Лоренцен выскочил из убежища и оказался рядом с тем местом, где стояли чужаки. Полукруг людей с ружьями ждал, пока они приблизятся.