Хейм видел, что ей нелегко дать ответ.

— Ты прав, — сказала наконец Джоселин. — Я сделаю все, что будет в моих силах. Но разговоры о политике — лишь уловка.

— Что ты хочешь этим сказать? — прикинулся непонимающим Хейм.

Губы Джоселин вновь скривились в улыбке:

— Право же, Гуннар, я просто уверена, что ты боишься.

— Н-нет, ничего подобного. Тебе надо отдохнуть. Я, пожалуй, пойду…

— Сиди, — скомандовала Джоселин, ее пальцы сомкнулись вокруг его запястья. Прикосновение было легким, но Хейму легче было бы разорвать якорную цепь.

Лицо Джоселин то бледнело, то снова вспыхивало.

— Я должна объяснить, — внезапно сказала она с поразительной твердостью, — насчет того, что произошло раньше.

У Хейма по коже пробежали мурашки.

— Да, я надеялась убедить тебя не вступать в борьбу, — продолжала Джоселин. — Но потом поняла, что сюда вовлечено много больше. Бесконечно много…

— Ага… Без сомнения, прошлое…

— Что ты собираешься делать, — спросила она, — когда вернешься на Землю?

— Жить тихой, спокойной жизнью.

— А мне бы хотелось написать об этом книгу. Тем временем ты вернешься… — Ее голос стал чуть слышен. — О боже, ты должен вернуться. — Она подняла голову. — Я тоже буду там.

Чтобы заговорить, Хейму потребовалось столько силы воли, что он уже не мог поднять глаза и взглянуть на Джоселин.

— Джое, — медленно начал он, — ты помнишь слишком многое. Я тоже. Когда-то был случай, который нам не следовало использовать. Потом мы встретились снова, уже оба свободные и одинокие, и я подумал, что тот случай, быть может, повторится. Но он не повторился. Время необратимо…

— Нет, это не так, — перебила его Джоселин. — Конечно, сначала я думала иначе. Наши случайные встречи после моего возвращения с Урании, политический барьер между нами… Черт бы побрал всю эту политику! Я считала тебя просто привлекательным, да и то в основном это чувство казалось мне вызванным дружбой, которую мы так и не возобновили. По пути сюда я немного помечтала, но эти мечты выглядели самыми обычными бабскими прихотями. Чем ты мог ранить меня? — Она помолчала. — Оказывается, все же мог…

— Я пытаюсь не делать этого, — с отчаянием произнес Хейм. — Ты слишком хороша для того, чтобы успокаивать тебя ложью.

Джоселин выпустила его руку, уронив свою на одеяло:

— Значит, тебе все равно…

— Нет, не все равно! Но неужели ты не понимаешь: я не могу порвать с Конни, как ты порвала с Эдгаром. Когда она…э-э… помогала мне выпутаться из истории с тобой, это еще больше нас сблизило. Потом она умерла. Меня это словно подрезало под корень. И с тех пор, не отдавая себе отчета, я ищу такой же сильный корень. Я трус, который боится связать себя с чем-то менее сильным, потому что на моем пути может встретиться еще кто-нибудь, и тогда… Это было бы нечестно по отношению к тебе.

Джоселин уже овладела собой:

— Ты уже вырос из веры в непреходящую страстную любовь, не так ли? Мы понимаем, что действительность имеет значение в отношениях между двумя людьми.