|
Не воспринимайте все за чистую монету. — Он поколебался. — И будьте осторожны в Дерри. Сейчас здесь получше, но я не думаю, что тут хоть когда-нибудь будет, как это говорят, полностью хорошо. — Благодарю. Благодарю вас обоих. Возможно, когда-нибудь у членов семейства Даннингов также будут основания быть вам признательными, тем не менее, если все пойдет так, как я надеюсь, они... — … они никогда ни о чем не узнают, — закончила за меня Беверли. — Точно, — а затем, вспомнив фразу, услышанную от Фрэда Туми, я прибавил: — это точно, как эвершарпом писано. И вы двое, тоже берегите себя. — Будем, — ответила Беверли, и тут же вновь захохотала. — Не забывайте стирать одежду в «Норджи», Джордж. Я отсалютовал им, дотронувшись до краешка моего новенькой летней шляпы из соломки, и отправился прочь. И вдруг совсем другая мысль заставила меня вновь обернуться к ним. — А этот проигрыватель крутит пластинки, которые на тридцать три и одну треть оборотов? — Те, долгоиграющие? — переспросил Ричи. — Нет. Дома у нас есть радиола, на ней можно, но это всего лишь детская машинка Беви, работает на батарейках. — Осторожнее с моим проигрывателем, Тозиер, — завелась Беверли. — Я сама деньги на него собирала. — А потом ко мне. — Он крутит только такие диски, которые на семьдесят восемь и сорок пять оборотов. Правда, я потеряла ту пластиковую штучку, которую надо вставлять в дырки сорокапяток, поэтому теперь проигрываю только семьдесят восьмые. — Сорок пять оборотов сгодится, — кивнул я. — Заведите пластинку вновь на этой скорости. Усваивание свинговых танцевальных движений в замедленном темпе — это было то, чему мы с Кристи научились тогда на курсах. — Не абы что, рябчик, — проговорил Ричи. Он переключил регулятор скорости сбоку на проигрывателе и вновь завел пластинку. Теперь она звучала так, словно все музыканты в оркестре Глена Миллера наглотались кваалуда . — О'кей, — протянул я руки к Беверли. — Ричи, а ты смотри. Она подала мне свои руки с полным доверием, глядя вверх на меня широко раскрытыми, удивленными синими глазами. Я задумался, где она и кто она в 2011 году. Если она вообще там еще жива. Если предположить, что да, то помнит ли она того странного мужчину, который задавал странные вопросы и однажды, в солнечный сентябрьский день, танцевал с ней под тягучую версию мелодии «В расположении духа». Я объяснил: — Вы, друзья, и так делали это медленно, а сейчас будете делать еще медленнее, но все равно будете придержаться ритма. Будете иметь на каждое движения кучу времени. «Время. Кучу времени. Заведи пластинку вновь, но замедли ее». Наши ладони сомкнуты, я притягиваю ее к себе. Отпускаю. Мы вместе наклоняемся, словно прячась под воду, и тут же вместе дергаем ногами в левую сторону, в то время как оркестр Глена Миллера тянет: фаааа…баааа…даааа…фаааа…баааа…даааа…диии…дааааммм. Дальше, так же не спеша, словно заводная игрушка, в которой почти закончился завод, она вертится влево под моими поднятыми руками. — Стоп! — позвал я, и она застыла спиной ко мне, наши руки так и остались сцепленными. — Теперь пожми мне правую руку, чтобы предупредить о следующем движении. Она пожала, а тогда плавно раскрутилась назад, и дальше кругом вправо. — Классно! — сказала она. — Теперь мне нужно нырнуть под низ, а вы выдернете меня назад. И я сделаю кувырок. Вот потому мы и тренируемся на траве, чтобы я, если упаду, не свернула себе башку. — Эту часть я оставляю тебе, — сказал я. — Я уже слишком древний, чтобы перебрасывать еще что-нибудь, кроме бифштексов. Ричи в который раз сложил около рта дудку из ладоней: — Вака-вака-вака! Странный взрослый выкинул дежурный … — Би-би, Ричи, — перебил я. |
