Фермами ног отмахивая мили,

         кранами рук расчищая пути,

         футуристы

         прошлое разгромили,

         пустив по ветру культуришки конфетти.

         Стенкой в стенку,

         валяясь в пыли,

         билась с адмиралтейством

         Лувра труха,

         пока

         у адмиралтейства

         на штыке-шпиле

         не повисли Лувра картинные потроха.

         Последняя схватка.

         Сам Вильсон.

         И в ужасе видят вильсонцы —

         испепелен он,

         задом придавить пытавшийся солнце.

         Кто вспомнит безвестных главковерхов имя,

         победы громоздивших одна на одну?!

         Загрохотав в международной Цусиме,

         эскадра старья пошла ко дну.

         Фабриками попирая прошедшего труп,

         будущее загорланило триллионом труб:

         «Авелем называйте нас

         или Каином,

         разница какая нам!

         Будущее наступило!

         Будущее победитель!

         Эй, века,

         на поклон идите!»

         Горизонт перед солнцем расступился злюч.

         И только что

         мира пол заклавший,

         Каин гением взялся за луч,

         как музыкант берется за клавиши.

         История,

         в этой главе

         как на ладони бег твой.

         Голодая и ноя,

         города расступаются,

         и над пылью проспектовой

         солнцем встает бытие иное.

         Год с нескончаемыми нулями.

         Праздник, в святцах

         не имеющий чина.

         Выфлажено все.

         И люди

         и строения.

         Может быть,

         Октябрьской революции сотая годовщина,

         может быть,

         просто

         изумительнейшее настроение.