сонмы служащих трудились  над  невообразимым  множеством  задач.  Тут  были

огромные   типографии  со  своими  редакторами,  полиграфистами  и  отлично

оборудованными  студиями   для   фальсификации   фотоснимков.  Была  секция

телепрограмм со своими инженерами, режиссерами и целыми труппами  артистов,

искусно  подражающих  чужим  голосам.  Были  полки  референтов,  чья работа

сводилась  исключительно   к   тому,   чтобы   составлять   списки  книг  и

периодических изданий, нуждающихся в ревизии. Были необъятные хранилища для

подправленных документов  и  скрытые  топки  для  уничтожения  исходных.  И

где-то,  непонятно  где,  анонимно, существовал руководящий мозг, чертивший

политическую линию, в соответствии с  которой одну часть прошлого надо было

сохранить, другую фальсифицировать, а третью уничтожить без остатка.

     Весь отдел документации был лишь ячейкой министерства правды,  главной

задачей  которого  была  не переделка прошлого, а снабжение жителей Океании

газетами, фильмами, учебниками, телепередачами,  пьесами, романами -- всеми

мыслимыми  разновидностями  информации,  развлечений  и   наставлений,   от

памятника  до  лозунга,  от  лирического  стихотворения  до  биологического

трактата,   от   школьных   прописей   до   словаря  новояза.  Министерство

обеспечивало  не  только  разнообразные  нужды  партии,  но  и  производило

аналогичную  продукцию  --   сортом   ниже   --   на  потребу  пролетариям.

Существовала целая система отделов, занимавшихся пролетарской  литературой,

музыкой,  драматургией  и развлечениями вообще. Здесь делались низкопробные

газеты,  не  содержавшие   ничего,   кроме   спорта,  уголовной  хроники  и

астрологии,  забористые   пятицентовые   повестушки.   скабрезные   фильмы,

чувствительные  песенки,  сочиняемые  чисто  механическим  способом  --  на

особого  рода  калейдоскопе,  так называемом версификаторе. Был даже особый

подотдел -- на  новоязе  именуемый  порносеком,  -- выпускавший порнографию

самого последнего разбора -- ее рассылали в запечатанных пакетах, и  членам

партии,   за   исключением   непосредственных  изготовителей,  смотреть  ее

запрещалось.

     Пока Уинстон работал, пневматическая  труба вытолкнула еще три заказа,

но они оказались простыми, и он разделался с ними  до  того,  как  пришлось

уйти на двухминутку ненависти. После ненависти он вернулся к себе в кабину,

снял  с  полки  словарь новояза, отодвинул речепис, протер очки и взялся за

главное задание дня.

     Самым большим удовольствием в  жизни  Уинстона была работа. В основном

она состояла из скучных и рутинных дел, но иногда попадались такие,  что  в

них  можно  было  уйти  с  головой,  как  в математическую задачу, -- такие

фальсификации, где руководствоваться ты  мог только своим знанием принципов

ангсоца и своим представлением о том, что желает услышать от тебя партия.