55

     ной идеологии бурные эмоции юности, что рва­лись из надписей на стенах: «Под каждой улицей — пляж», «Завтра сияет уже сегодня» и «Мы — это письмена на стенах». Сартру это тоже было не понять. Деррида продолжал симпатизировать сту­дентам, но делал это молча. Да и что он мог ска­зать посреди рева революции?

     Весь мир смотрел в изумлении, как культур­ная столица мира превращается в лагерь анархи­стов. Де Голль в панике бежал в Германию, чтобы посоветоваться со своим высшим военным ко­мандованием (возглавлявшим оккупационные войска французского сектора бывшей Западной Германии). Военные поддержали де Голля, а не­организованное восстание заглохло само собой, когда студенты разъехались на каникулы. Одна­ко правительство получило хороший урок. К про­шлому уже возврата не было. В течение последу­ющего года де Голль ушел в отставку, а еще год спустя умер. Франция присоединилась к совре­менному миру, вступив на дорогу популистской демократии и молодежной культуры. Рабочим повысили зарплату, студенты получили некото­рые права. Популярность лекций Дерриды в Ecole

     56

     Normale Superieure росла. Сам философ, краси­вый, всегда одетый с иголочки, с непокорно раз­вевающимися волосами, превратился в культовую фигуру.

     Однако завоевание культового статуса не обо­шлось без некоторой смуты в лагере парижской интеллектуальной элиты. Сначала Деррида выра­жал сочувствие взглядам своего современника Фуко. Фуко тоже был довольно броской фигурой — всегда бритый наголо, в дизайнерских очках и светлых спортивных водолазках. Если Фуко ис­поведовал релятивизм в культуре, то Деррида — в лингвистике. Оба считались вождями направле­ния, получившего название постструктурализма. В постструктурализме всякое знание полагается текстуальным (то есть имеющим релятивистскую интерпретацию текста). И история, и психология, и философия, и антропология имеют дело не столько с концепциями, сколько с различным употреблением слов. Для Фуко это означало су­ществование эпистем, или парадигм знания, в которые инвестировалась власть. Эпистема — это характерная для каждой эпохи система мышле­ния, которая направляет образ мыслей людей

     57

     этой эпохи, задавая соответственно объекты и темы мышления, определяя лакуны в мышлении и даже исключая возможность мышления в оп­ределенных направлениях. Так, в Средние века считалось, что мир состоит из первоэлементов: земли, воды, воздуха и огня и их комбинаций,— поэтому даже представить себе существование атомов было невозможно. Со сменой эпох — на­пример, при переходе от Возрождения к эпохе Просвещения, — устанавливалась совершенно новая эпистема знания.