13

     чами» рабов на галерах, скованных цепями. (Пройдут годы, и Шопенгауэр вновь воскресит этот жуткий образ, чтобы описать ничтожество человечества, прикованного к тому злу, которое представляет собой воля к жизни.) В Богемии Шопенгауэр поднимался на вершину горы Шне-екоппе, в книге посетителей остался его отклик:

     «Кто может взойти на вершину

     и остаться безмолвным?

     Артур Шопенгауэр из Гамбурга».

     Однако в целом то была крайне гнетущая пора в жизни юного Артура: где ни проезжало семей­ство Шопенгауэров, повсюду в Европе видны были проявления нищеты — след недавних наполеонов­ских войн. Нищие калеки выстраивались вдоль улиц городов, многие деревни были заброшены, а мания величия Наполеона так и оставалась неудов­летворенной. Столетие, начавшееся с надежд, рож­денных во время Французской революции, кон­чалось отчаянием, которое ощущалось по всей Европе. То было время, породившее мятежность Байрона, меланхоличность великого итальянско­го поэта Леопарди, отказ Бетховена от своего по­священия Наполеону «Героической симфонии».

     14

     Шопенгауэр глубоко осознавал происходящее и хотел играть свою собственную роль в мире куль­туры. Но этому не суждено было сбыться. Отец Артура настаивал на том, чтобы сын занялся биз­несом. По окончании путешествия по Европе Шопенгауэр был вынужден забросить свое обра­зование и стать подручным в бизнесе отца в Гам­бурге. То было время глубоких (и глубоко скрыва­емых) личных страданий и мук для Шопенгауэра. (Точно в таком же возрасте во многом схожий кон­фликт заставил равным образом страдать от не­рвного срыва стойкого, несгибаемого Юма.)

     Неожиданно жизнь Шопенгауэра коренным образом изменилась. Рано утром 20 апреля 1805 г. отец Шопенгауэра взобрался на крышу склада позади большого семейного особняка и бросил­ся на мель. Истинная причина его самоубийства остается невыясненной до сихпор. БракШопен-гауэра-старшего давно превратился в какую-то мучительно-тягостную проблему; обстановка в Европе была удручающей; будущее торгового дела выглядело неважно. И все же нельзя сбрасывать со счетов приступы меланхолии, ему свойствен­ной (которая перейдет и к Артуру), а также на-

     15

     следственности (Артурова бабка со стороны отца была душевнобольной женщиной). Однако не стоит подозревать в отсутствии душевного здо­ровья Артура: более здравого мыслителя, чем Шопенгауэр, мир еще не видывал.

     Дело о самоубийстве замяли, как это часто бывает в высшем обществе. Торговое дело Шо­пенгауэра было свернуто, а семье досталась по­жизненная рента. Мать Артура и его младшая се­стра покинули Гамбург, у них началась новая жизнь, исполненная любви к искусству, в знаме­нитом центре культуры — в Веймаре.