Еще он попросил до разговора с ним ничего не предпринимать. Мишель жутко волновался, даже нервничал. Пришлось ему напомнить о том, что вообще-то он — Мишель Мессинг — самый разумный в нашей компании, а значит, терять самообладание не должен.

Снова мой знак на ладони сослужил нам добрую службу

Директор сам вышел к нам из ворот театра. Я протянул руку для приветствия — только в открытую можно вести переговоры, когда речь идет о свободе наших друзей. Директор в один миг изменился в лице. Точнее сказать, изменились его глаза. Тотчас директор упал передо мной на колени. Мессинг и У Э стояли в недоумении, я же сразу понял, что произошло, потому что нечто подобное уже пришлось пережить нам в Калате. Кажется, опять сработал тайный знак на моей ладони; тот знак, что в нашем роду передается из поколения в поколение и говорит посвященным о великих способностях всего рода Блаво. Директор, как представляется, и принадлежал к этим посвященным, потому что больших трудов мне стоило успокоить этого человека. Когда же, наконец, господин директор встал с колен, то первое, что он сказал, было искреннее извинение:

— Простите мне, что я так поступил с вашими друзьями, но, поверьте, иного выхода у меня просто не было…

Об устройстве сцены и роли здания «ОТТО»

Я понимающе кивнул и улыбнулся, сняв тем самым возможное напряжение в общении с человеком, который, я уверен, знал очень многое. Не прошло и десяти минут, как Алексия и Петрович, к всеобщей радости, были на свободе. Директор пригласил всех нас в зрительный зал, благодаря чему у нас возникла возможность вблизи рассмотреть все четыре строения «ОТТО», стоявшие прямо на сцене. Два цилиндра по краям и две стены между ними — Т-образные здания были повернуты вертикалями от зрительного зала, создавая тем самым эффект театральной ширмы. Видя мое любопытство, директор пояснил:

— Актеры-кукловоды располагаются обычно на крышах двух внутренних строений, под самым потолком. Актеров можно заметить из зрительного зала, только если высоко поднять голову вверх. Зритель же обычно столь увлечен куклами, что ему просто не приходит на ум взглянуть на того, кто этой куклой управляет. А между тем, конечно, именно кукловод — главное лицо на театре. Только представьте себе: в прежние времена актер управлял куклой при помощи шести десятков нитей!

— А теперь? — спросила Алексия.

— Теперь обходимся семнадцатью. Вообще, надо сказать, бирманцы сейчас к нам почти не ходят. Основной контингент зрителей — туристы из Европы и Китая. Грустно, что столь древнее искусство постепенно умирает.

— А актеры спускаются с вершин? — задал вопрос Мессинг.

— Да, — ответил директор, — есть такой прием: в финале некоторых спектаклей актер исполняет танец вместе с куклой. Но и этим сейчас зрителя в театр не завлечь.

— Как же вы выживаете в таких неблагоприятных условиях? — спросил я.

— Вот об этом я и хотел бы рассказать вам, потому что гарантия нашего выживания — четыре немецких здания на сцене и то, что хранится в ларце, который вчера можно было видеть во время представления спектакля «Звери-обманщики». Вы были правы, Алексия: пьеса, которую мы вчера вам показали, написана в конце сороковых годов XX века, по горячим следам, что называется. И вы верно расшифровали ее аллегорический смысл: речь шла именно о той самой экспедиции Аненербе, про которую вы говорили.

Экспедиция Аненербе

И директор рассказал нам все, что знал.

— История нашего театра начинается сразу после образования государства Бирма, то есть с 1948 года. После ухода японцев Мандалай начал заново отстраиваться.