Док и Сандра посмотрели друг на друга и улыбнулись.

— Вот уж кого не назовешь скромнягами, так это гроссмейстеров, вы со мной согласны? — произнесла Сандра.

К улыбке Дока примешалось понимание, разбавленное грустью.

— Но вы должны простить им это, — ответил он. — Они и в самом деле получают так мало признания и компенсации. Этот турнир — исключение. И самолюбие будет подталкивать их играть великолепно.

— Надеюсь, что так. Значит, этот турнир организован WBM?

— Именно. Их департамент по рекламе заинтересован в престиже. Они хотят получить лишнее очко в борьбе со своим могущественным соперником.

— Но если Машина сыграет скверно, это подмочит их репутацию, — возразила Сандра.

— Правда, — задумчиво согласился с ней Док. — WBM должна чувствовать себя очень уверенно… И конечно же, именно этот призовой фонд, который она установила, и собрал здесь величайших шахматистов мира. Если бы не это, половина из них не вела бы себя так наигранно-капризно. Для шахматистов призовой фонд просто баснословный — тридцать пять тысяч долларов, из которых победитель получит пятнадцать тысяч, и оплачены все расходы участников. Никогда не было ничего подобного. Единственная страна, которая заботится о своих лучших шахматистах и адекватно вознаграждает их заслуги, это Советская Россия. Я полагаю, русские шахматисты здесь потому, что ЮНЕСКО и ФИДЕ субсидировали этот турнир. Но, возможно, и потому, что Кремль хочет слегка подкрепить свой авторитет, пошатнувшийся в результате неудач космической программы.

— Но если русские не займут первое место, это пойдет им в минус?

Док нахмурился.

— Правда, в известном смысле. Они должны чувствовать себя очень уверенно… Кстати, вот и они.

III

Направляясь к шахматным столикам, центр пустеющего постепенно зала пересекали четверо мужчин. Они совершенно случайно выстроились по двое, образовав квадрат, но у Сандры появилось отчетливое ощущение фаланги.

— Первые двое — это Лысмов и Вотбинник, — объяснил Док. Не часто вы можете видеть чемпиона — им является Вотбинник и экс-чемпиона мира, идущими рука об руку. На турнире есть еще двое, кто удостаивался этого звания — это Джаль и Вандерхоф, директор турнира.

— Тот, кто выиграет турнир, станет чемпионом?

— О нет. Это решается в матче двух шахматистов, который проходит после отборочных турниров претендентов. Дело очень долгое. Этот турнир круговой: все сыграют друг с другом по разу. Выходит девять туров.

— Но как бы там ни было — на турнир приехало ужасно много русских, — воскликнула Сандра, заглянув в свою программу. Из десяти участников четверо представляют СССР. А Бела Грабо — Венгрию, его сателлит. Фамилии Шеревский и Кракатовер тоже звучат, как русские.

— Количество советских и американских шахматистов достаточно справедливо отражает разницу в силе игры между двух стран, — сказал Док. — С годами мировые центры шахмат перемещаются из страны в страну. Далеко назад это были мусульмане, индусы и персы. Позже в такие центры превратились Италия и Испания. Немного более ста лет назад ими стали Франция и Англия. Потом Германия, Австрия и Новый Свет. Сейчас это Россия — я имею в виду, конечно же, и тех русских, которые оттуда сбежали. Но не думайте, что так уж мало среди гроссмейстеров высшей пробы представителей англо-саксонской расы. В действительности их много и здесь, вокруг нас, хотя вы, наверное, мне не верите. Можно сказать, что если вы много играете в шахматы, то начинаете походить на русского.