Хэл лихорадочно соображал. Он не знал установлений Возрожденной Церкви Откровения. Но если это была церковь в регионе Старого Северного Континента, где находилось селение Энтерпрайз, то, скорее всего, там господствовали так называемые «старые традиции», а не новые. В конце концов, как гласит пословица, порядок общения с Богом каждый квакер устанавливает себе сам.

– Семь.

– Семь? – Тон следователя оставался ровным, лицо непроницаемым, но Хэла внезапно озарила догадка, что он имеет дело с одним из тех, кто является приверженцем новых традиций и считает, что обращаться к Богу с ритуальной молитвой больше четырех раз в день – значит проявлять дерзость и высокомерие.

– Я молюсь, проснувшись утром, затем перед завтраком, после завтрака, перед обедом, после обеда, перед ужином и после ужина, отходя ко сну, – пояснил Хэл, называя соответствующие молитвы по‑латыни.

При звуках латинских слов на лице тщедушного человечка появились признаки явного раздражения. Конечно, употребление латыни в разговоре с ним было определенным риском; однако Хэл вышел бы из образа, если бы в беседе практически с любым другим квакером не выдвинул свою концепцию понимания религиозных догматов и порядка их соблюдения. Но в то же время он не намеревался сильно распалять своего оппонента, чтобы не дать ему повода сделать атмосферу беседы и ее результаты более неблагоприятными для себя, чем они могли бы быть.

– Да, – резко произнес следователь. – Вы, давая своим молитвам все эти пышные названия, вместе с тем молитесь украдкой, как трус. Видимо, вы принадлежите к вероотступникам, исповедующим новый культ, получивший распространение среди нашей погрязшей в грехе молодежи и провозглашающий необязательность молитвы, если только вы почитаете Бога и его заповеди в своей душе. Но сейчас среди нас находится недавно прибывший к нам Великий Учитель, который мог бы продемонстрировать вам всю пагубность подобного заблуждения…

Тон его голоса с каждым словом повышался, но внезапно он умолк и утер губы сложенным вчетверо белым носовым платком.

– У вас часто бывали контакты с другими поборниками церкви в годы, проведенные вами среди безбожников? – спросил он уже более ровным голосом.

– По характеру своей работы я редко встречался с представителями обетованных миров, – ответил Хэл. – В силу обстоятельств мне приходилось поддерживать связи главным образом с жителями тех планет, на которых я работал.

– Но вы встречали там кого‑нибудь с Гармонии или Ассоциации?

– Очень немногих. Я даже не уверен, что у меня остались в памяти их имена.

– В самом деле? А вы ведь, наверное, могли бы припомнить и еще кое‑что, кроме их имен. Вам не вспоминаются встречи с кем‑либо из тех, кто называет себя Детьми Гнева или Детьми Божьего Гнева?

– Иногда… – начал Хэл, но следователь перебил его:

– Я подразумеваю не тех, кто живет, будучи уверенным или допуская, что Бог поступил справедливо, отвернувшись от них. Я сейчас говорю о тех, кто состоит в организации, присвоившей себе это нечестивое имя и противопоставившей себя Божьей церкви и Божьим заповедям.

Хэл покачал головой.

– Нет, – сказал он. – Нет, я даже никогда не слышал о них.

– Странно. – На этот раз верхняя губа скривилась весьма заметно. – Очень странно, что человек, так много путешествовавший, находится в полном неведении относительно бедствия, обрушившегося на его родную планету. Неужели за все эти четыре года ни один человек с Гармонии или Ассоциации, встреченный вами, никогда не упоминал о Носителях Гнева?

– Нет, – повторил Хэл.

– Я вижу, вашим языком говорит сам сатана.