– Но она может оказать существенную помощь, – улыбнулся Блейз. – Потому что ты прав. Я должен выиграть. И я выиграю. Необходимо положить конец этому сумасшествию, которое ты называешь развитием, но которое означает в действительности, что мы будем все глубже и глубже погружаться в бездну материальной Вселенной до тех пор, пока нити, поддерживающие наше существование, не оборвутся под нашим собственным весом. Только избавившись от него, мы сможем начать развиваться в разумных и безопасных пределах.

– Ты не прав, – покачал головой Хэл. – Этот путь ведет к гибели. Это тупиковый путь, который предполагает лишь внутреннее развитие, развитие за счет отказа от всего того, что, как я говорил, за миллионы лет эволюции сделало нас такими, какие мы есть. Скованные и зарегулированные организмы всегда вырастают чахлыми и уродливыми. Свободные тоже иногда вырастают уродливыми, но в большинстве случаев они вполне здоровы. Потому что цена жизни – это постоянный поиск путей к дальнейшему развитию и эволюции. Лиши их свободы, и все их действия, физические и умственные, замкнутся на самих себе и кончится все тем, что они будут все глубже и глубже увязать в колее, ведущей вновь и вновь по тому же кругу, вплоть до самой их смерти.

– Нет, – сказал Блейз, – это открывает путь к жизни всей расе. Единственный путь, делающий это возможным. Следует положить конец дальнейшему погружению в материальную Вселенную и обратиться к эволюции внутри нее. Это единственное, что может спасти нас. Сейчас необходимо остановиться и оглянуться; лишь покончив с этой бесконечной практикой разрастания вширь, мы сможем обратиться внутрь себя и найти дорогу, которая позволит нам стать неуязвимыми к любым неожиданностям, которые может таить в себе Вселенная.

– Не прав как раз ты, – продолжил Блейз после секундной паузы в его лице и фигуре была такая убежденность и сила, какой Хэл никогда не видел в нем раньше. – Ты заблуждаешься. Тебя захватила прекрасная идея приключений и открытий. Там…

Он указал длинным пальцем назад в серый туман, скрывающий вход в защитный экран с его стороны туннеля.

– …там есть все, что только может быть. А разве может быть иначе? Но среди всего прочего там есть и то, чего нам никогда не завоевать. Разве может быть иначе? Взявший меч от меча и погибнет, а ведь именно к этому мечу ты и тянешься, бросаясь в бездну материальной Вселенной, повинуясь духу приключений и открытий. Разве дух человечества сводится лишь к постоянному поиску нового зайца для травли? Как ты думаешь, сколько других рас в этой бесконечной и вечной Вселенной уже ступили на этот заманчивый путь? И скольким из них удалось, по‑твоему, стать властителями Вселенной – достичь той единственной цели, ради которой они и ступили на эту тропу?

Его глаза пылали.

– То, что будет… – продолжал он, – что в конечном итоге произойдет, насколько я это себе представляю, повернет этот процесс вспять. И что бы ты ни пытался предпринять, чтобы остановить его, все будет напрасно. Ты превратил Землю в крепость. Бесполезно. До чего бы ни додумались одни человеческие умы в сфере научных и технологических достижений, найдутся другие, которые непременно разгадают их секреты. Рано или поздно мы найдем брешь в этом вашем защитном экране. Мы снова завладеем Землей и очистим ее от всех тех, кто будет продолжать толкать человечество на этот безумный путь экспансии. Затем мы заселим ее теми, кто разделяет наши взгляды на то, каким должно быть развитие расы.

– А как же Молодые Миры? – сказал Хэл. – Как быть со всеми остальными населенными мирами? Ты что, забыл о них?

– Нет, – ответил Блейз. – Они умрут. Никто не собирается их убивать. Но постепенно, когда раса излечится от этой своей безумной страсти к экспансии и внимание Земли, подлинной Земли будет всецело поглощено самой собой, как и должно быть, – эти другие миры захиреют, а их население сократится.