— Нет, что ты, какая еще, к черту, жажда смерти? Я этого не говорил. Просто мне казалось, что в последнее время ты сходил с ума от скуки. Помнишь, как ты собирался объехать на велосипеде всю Камбоджу, а потом отправиться автостопом в Палестину? А теперь адреналин сам плывет тебе в руки, вот и все.

Дэвид вздохнул.

— Хватит, старина, ты опять за свое, — пробормотал он.

Но Банджо предупреждающе поднял палец, словно собирался сказать что-то особенно важное. Когда Дэвид замолчал, он выдержал паузу и спокойно предложил:

— Поклянись мне, что после нашего последнего разговора ты не рисковал своей жизнью, скажем, раз в неделю, и я оставлю эту тему.

Дэвид нахмурился.

— Ты ведь знаешь, как все было.

— Вот именно. И я просто хочу знать почему. Не будет ничего дурного, если ты скажешь об этом своему старому приятелю, верно?

Банджо был сама рассудительность.

Дэвид не сразу нашелся что ответить, но хозяин дома его не торопил — сидел, терпеливо ожидая, пока друг соберется с мыслями.

Наконец Дэвид пробормотал:

— Ладно, может быть, это прозвучит очень глупо, но как насчет судьбы?

Он остановился, не сомневаясь, что Банджо сейчас же бросится возражать или просто поднимет его на смех, но тот продолжал молча слушать. Дэвид пожал плечами:

— Помнишь, как ты говорил мне, что все люди верят в судьбу? Так вот, думаю, многие согласятся с тем, что жизнь, которую они ведут, так или иначе связана с их характером. Большинство предпочитает мирное и спокойное существование, потому что им не нужны лишние проблемы. Что ж, я ничего не имею против — это тихие и милые люди, и пусть они живут своей тихой и милой жизнью. Их внешняя сторона, так сказать, полностью совпадает с внутренней. — Дэвид сжал губы. — А у меня это не так.

Он замолчал и посмотрел, как на это отреагирует Банджо.

— Видишь ли, я не создан для спокойной жизни, — добавил Дэвид после некоторых размышлений. — Конечно, я не хочу, чтобы меня убили, но когда началась вся эта ерунда, у меня был выбор: пойти на риск и посмотреть, к чему это приведет, или вести себя благоразумно, то есть, грубо говоря, удрать. — Он пожал плечами. — Я выбрал первое. И знаешь, что потом произошло? В первый раз я почувствовал себя так, словно я, — Дэвид ткнул себя пальцем в грудь, — это действительно я.

Он откинулся на спинку стула, очевидно, считая разговор оконченным. Но Банджо буркнул: «Продолжай», — и Дэвид решил, что у него еще есть что сказать.

— Ладно. Наверно, ты сам знаешь, когда все это началось — примерно год назад или вроде того. Вокруг меня вдруг появилось множество вещей, на которые мне было совершенно наплевать, и почти ни одной, которая затрагивала бы меня по-настоящему. — Он взглянул на Банджо. — Ты был прав: тогда мне действительно хотелось во что-нибудь ввязаться, и, может быть, совершенно зря. Но сейчас все по-другому. — Дэвид многозначительно поднял брови. — Не я искал это дело — оно нашло меня.

Он серьезно обдумал свои следующие слова.

— Не знаю, существует ли на самом деле какая-то судьба, — возможно, все зависит от человека и его характера и каждый, как говорится, сам кузнец своего счастья, — но у меня такое впечатление, словно со мной происходит именно то, для чего я был предназначен. Влезть в эту историю, остановить Джана и тому подобное. — Он перевел дыхание. — Не подумай, что у меня поехала крыша, но я лучше сломаю себе шею в этом деле, чем проживу еще пятьдесят лет где-нибудь в маленьком предместье, играя по субботам в гольф.

Дэвид говорил увлеченно, почти не обращая внимания на Банджо, но вскоре очнулся и поймал на себе пристальный взгляд друга.