потому что Этан был для нее важен, а теперь он сделал это. Показал, что не отличался от

других парней, мужчин. Она был девочкой, значит, была меньше. Это он пытался сказать,

но не стал. Мир не был создан для девочек и женщин. Он был построен мужчинами,

которые не хотели делиться. Ни властью, ни деньгами, ни преимуществом, ни чем–то еще.

Она так злилась от этого. На дворе был 1979. Разве все не должно было уже решиться?

–  ¿Qué pasa, mai?

Она оторвала лицо от ладоней и увидела Анджело у первого ряда. Он был в одежде

уборщика, на голове был повязан голубой платок.

– Уйди, – сказала она.

– Нет, – сказал он. – Не уйду.

– Я просто хочу побыть одна, ладно?

– Ладно, – сказал он, но не сдвинулся.

– Ты меня слышал?

– Да, – сказала Анджело, – слышал. Но ты сидишь тут одна и в темноте, словно

хочешь кого–то задушить.

– Это не твое дело.

Он поставил ногу на сидение на первом ряду и оперся о колено руками, глядя на нее.

Его руки были загорелыми, выделялись розовые шрамы и бледная полоска там, где он

носил часы.

– Может,  нет,  чика, но я все равно здесь. Как и ты. Если что–то  не так,  я могу

помочь.

– Не можешь.

Он улыбнулся.

– Откуда ты знаешь? Я умею выслушать.

– Ты парень, – сказала она.

– Так и было, когда я проверял в последний раз.

– Нет, спасибо.

– Ах, – сказал он. Выпрямился и поднялся по лестнице. Она напряглась, он сел в

стороне   от   нее.   –   Не   придумывай   проблемы,   чика.   Я   все   время   вижу   тебя   в   «Вне

пределов». Ты много говорила с  La Bruja.

– С кем?

– С Кориндой. Ведьмой.

– Она не ведьма.

– Знаю, знаю. Она медиум. Я там работаю. Я знаю, – он покачал головой. – Она

думает, что все знает, но она толком ничего не знает. Не так, как говорит. Она…

– Она мой друг.

Анджело вдохнул носом и медленно выдохнул.

–   Ладно.   Понял.   Держу   свое   мнение   при   себе.   Что   мне   знать,   да?   Я   всего–то

мескикашка, работающий на двух работах за гроши. Да кто я?

– Не говори так.

– Как?

– Это слово.

– Мексикашка? – Анджело фыркнул. – Меня и хуже называли. Все меня называют,

как хотят. Ленивый, латинос, грязный, чужак, пришелец, вали отсюда.

– Я такого не говорила, – сказала Дана.

Он кивнул и выдавил тень улыбки.

– Ты вежливее многих.

– Я не отношусь предвзято.

– Все так относятся, – сказал он. – Не все признаются в этом.

– Это не так.

– Ты говорила мне уйти, потому что «я – парень».

– Это другое, – сказала она.

– Разве? Сегодня ты ненавидишь парней?

Дана   молчала.   Мимо   медленно   проехала   черная   машина,   они   повернулись   в   ее

сторону.

– Вокруг так много котов, – сказал Анджело.

– Кого?

– Людей, – сказал он с улыбкой.

– Серьезнее.