– Нужно звонить шерифу, – сказала Мелисса. – Нельзя терять ни минуты.

– Верно, – согласилась Дана. – Что–то плохое могло случиться с Этаном или Карен.

– Что–то плохое могло случиться с Даной, – сказала Мелисса, от этого глаз мамы

задергался.

– Нужно, чтобы они схватили Анджело.

– Хватит, – сказал папа очень тихо.

– Но мы… – начала Дана, но отец встал и ударил ладонью по столу так громко,

словно выстрелил пистолет. Все сжались, чашки подпрыгнули, одна пролилась.

– Я сказал: хватит! – проревел папа. Его лицо пылало красным огнем, он стоял там,

тело дрожало.

– Билл, – начала мама, но он посмотрел на нее так напряженно, что она вздрогнула,

словно он поднял на нее руку.

Папа   указал   на   девочек,   сначала   на   Дану.   потом   на   Мелиссу,   пронзая   воздух

пальцем.

– Я достаточно бреда выслушал. Кем вы себя возомнили? За кого меня принимаете?

Вы   пришли   сюда   и   рассказываете   мне   это?   Как   взломала   чужой   стол   и   читала

конфиденциальные бумаги? Ты врешь о мертвых девушках? Вы делали что–то с теми

хиппи и извращенцами в том магазине? Хотите, чтобы я поверил, что какой–то мальчик

тебя преследовал? Да как я могу? Что нынче с детьми? Возомнили себя умными, но те,

кто поверят вашей лжи, просто дураки. Как вы посмели? Вы обе… как посмели? Где вам

разум? Где смысл? И где уважение?

Слова били по Дане и Мелиссе, как пушечные ядра, они вжались в стулья, слова

жалили кожу, болели, как удары. Дана собрала всю смелость, чтобы заговорить. Ее голос

словно убежал от страха, оставив лишь тишину. Но она попыталась защититься.

– Ты должен нам поверить, папочка, – сказала она.

– Я не должен верить твоим словам, Дана. Я в ярости. Вы обе меня разочаровали.

– Билл, – мама встала. – Ты их пугаешь.

Он повернулся к ней.

– Пугаю их? Я боюсь за них. Я должен доверять своим детям, а они делают в ответ

вот так? Бросают это мне в лицо? Я унижен.

– Пап, прошу, – начала Мелисса, но он зарычал на нее.

– Я ожидал этот бред от тебя, Мелисса. Ты с рождения не стояла на земле твердо.

Мелисса сжалась, слезы текли из ее глаз, Дана знала, что он ранил ее ужасно, пробил

ее сердце. Но папа направил яд на нее.

–   А   ты,   Дана,   –   его   лицо   стало   багровым.   –   Я   надеялся   на   тебя.   Ты   пыталась

действовать правильно. Делать домашнее задание, вести себя примерно. И теперь это? Ты

даже хуже.

– Пап…

– Кем вы себя возомнили? Расследовать преступление? Вас этому не учили. Есть

люди,   которых   обучали,   чья   работа   ловить   преступников,   и   им   не   нужна   помощь

маленьких девочек.

Это заявление давило на нее, гасило ее.

– Мне стыдно из–за тебя, Дана, – папа отвернулся. – Мне стыдно из–за вас обеих.

Последовавшая тишина была ужасно тяжелой. Мама сидела, замкнувшись, как часто

бывало,   слезы   были   в   глазах,   но   не   проливались.