Мужчина рядом с ним сидел на отклоненном сидении, шляпа закрывала его лицо.

Двигатель был выключен, воздух не проветривался, а солнце было жарким для ранней

весны. Окна были открыты, и пассажир явно дремал.

– Эй, Герлак, – прорычал водитель. – Я с вами говорю. Вы слушаете?

– Нет, – сказал пассажир.

– Я сказал, вот она.

Пассажир. Малкольм Герлак, не убрал шляпу, не сел, даже не посмотрел.

– Нет, – сказал он.

– Что значит «нет»? Я вижу ее своими глазами. Она на дальней стороне, у школы…

– Это не она, – сказал Герлак.

– Она. Рыжие волосы, голубая блузка.

Герлак   снял   шляпу   и   посмотрел.   Он   был   худым   с   лицом   без   эмоций   с   бледно–

голубыми   глазами   и   темно–рыжими   волосами.   Он   не   смотрел   в   окно,   а   смотрел   на

водителя.

– Ты новый здесь, малец, так что я тебя немного просвещу, ясно?

– Малец? Вы всего лет на пять старше меня. Кого вы назвали…?

– Тише. Слушай, – сказал Герлак спокойно. – Ты смотришь на ее сестру, Мелиссу.

Старшая,  на два дюйма выше, с рыжими кудрявыми волосами. Ей семнадцать. Они с

сестрой не похожи. Ты бы понял, если бы посмотрел фотографии. Мы не зря делали их с

разных углов и расстояний. Чтобы вы могли заметить цель с любого расстояния, днем или

ночью,   в   дождь   и   ясную   погоду.   А   ты   перепутал   цель   и   потревожил   мой   сон.   Еще

немного, и я начну ворчать. Вспомни программу, где человек стал зеленым и крушил

вещи. Помнишь, что злым он не нравится никому? Я тоже. Что меня злит? Идиоты, у

которых мышц больше, чем мозгов, и которые не справляются с работой, хотя им нужно

только сидеть в машине и выглядывать девочку, с которой есть тридцать фотографий.

Водитель на миг стиснул зубы. Это была его первая смена, он сменил обычного

водителя.  Тот съел что–то не то, не мог отойти от туалета.  Водителя звали Мэтт, его

предупреждали,  что  пассажир  был необычным. Его предупреждали,  что он опасен, но

никто не говорил, насколько. У Мэтта был черный пояс по таэквондо. Он привык, что

люди   его   обходили.   Пассажир,   казалось,   и   бумажный   пакет   лопнуть   не   мог.   Но   он

скалился.

Мэтт открыл рот, но Герлак повернул голову и улыбнулся.

Улыбка была опасной.

Мрачной. Он был слишком радостным для этого момента. Зубы были влажными.

Глаза   уже   не   казались   зелеными,   как   раньше,   они   были   черными,   словно   зрачки

расширились,   расширились   и   поглотили   цвет   зрачков.   Все   в   нем   теперь   шептало   о

кошмарах. Пассажир погрозил пальцем.

– Сейчас не лучшее время смотреть, кто из нас лучше кусает, – тихо сказал Герлак.

Мэтт сидел, раскрыв рот, но тело не хотело двигаться. Его мышцы  были против

шанса действовать. Его горло отказывалось выталкивать воздух для слов.