— Зачем лекаря?

— О Господи! Болело в груди, разное может статься.

Бульбастый уже не спорил — побежал выполнять. Захар Гнатишин оперся о перила задницей и замер в ожидании расчета с таким кислым видом, что от самого этого Климу сделалось нехорошо.

Домовладелец, пузатый еврей с обильно покрытым капельками пота лицом и редкими кустиками волос на длинном черепе, прибежал очень быстро. Тараторил — не лезет в личную жизнь жильцов, принципиально не держит у себя запасных ключей, чтобы не было соблазна прийти, когда никого нет дома. Еще и начал говорить, как другие, не очень совестливые паны порой поступают иначе. Кошевой окончательно забыл об учтивости, топнул ногой, ударил носком о закрытые двери. Больше ничего объяснять не надо: толстяк распорядился нести топор.

У дверей пришлось возиться долго. Оказались крепкими сами по себе, и дворник, осмотрев все, посоветовал лучше снять с петель, чтобы не вырубать замок. Лысый дал добро, извозчик теперь уже пришел на помощь, подключился — самого проняло, стало интересно. Вдвоем, поддевая, где надо, топором, мужчины сняли петли, отодвинули дверь в сторону. Домовладелец не зашел — заскочил первым.

Клим заходил за ним, когда услышал надрывный крик, одновременно полный отчаяния и испуга.

Готовясь к худшему, забежал, оттолкнув лысого на ходу.

Увидел сначала человека внизу на полу.

Затем — темное пятно вокруг его головы.

Пистолет, накрытый ладонью.

И уже потом — задернутые шторы, закрытые окна.

— Полицию сюда, — выдавил из себя.

Сразу добавил:

— Всем оставаться тут, ждать. Не заходить внутрь. Я побуду, буду сторожить.

И лишь потом рявкнул, притопнув ногой:

— Вон отсюда! Прочь! Пошли, я сказал!

Глава четвертая

Знакомство за решеткой

Когда ключ щелкнул, поворачиваясь в замке, что-то щелкнуло заодно и в голове Клима.

Все время, пока его конвоировали до полицейского участка, Кошевой не думал над тем, в какой опасной для себя истории оказался. Даже не пытался упорядочить мысли, составляя хотя бы приблизительный план дальнейших действий.

Не мог вспомнить, как называется то состояние, которое он переживает. Так напряженно вспоминал, аж голова заболела.

К отцу порой заходил приятель, профессор, которого Кошевые называли давним другом семьи. Он считался авторитетом в лечении душевных недугов. Последний раз заходил совсем недавно, только Клима выпустили из тюрьмы. Тогда в разговоре и назвал новый медицинский термин, которым описывается явление, что только начинают исследовать коллеги в Европе. Специализированные журналы уже писали: мол, у больных, особенно — эпилептиков, часто проявляется навязчивая идея, когда кажется: то, что происходит с ними теперь, уже происходило раньше. То ли в прошлой жизни, то ли во сне, то ли вообще — в другой телесной оболочке. Особый интерес это явление вызвало из-за того, что часть подобных рассказов оказывалась весьма правдивой. Вот когда ученые вспомнили все описанные случаи еще со времен, когда эпилептиков считали чуть ли не Божьими людьми. Считалось, во время приступов на них снисходят видения. Из-за этого юродивых наделяли пророческими возможностями. Еще и платили немалые деньги, чтобы присутствовать при вхождении такого человека в транс.

Теперь же, с началом нового, просвещеннейшего века за всю историю человечества, нашлись способы внимательно исследовать и такие феномены.

Конечно, сетовал профессор, дремучесть Российской империи — от корней, от сохи. В небе уже парят аэропланы, в городах появляется электрическое освещение, по разбитым дорогам ездят автомобили — а большинство людей как будто затаились. Сидят тихо, сопят яростно и ждут сигнала, после которого можно без лишних колебаний сжигать на кострах еретиков-чернокнижников.