Фридрих Незнанский. Африканский след
В основе книги — подлинные материалы как из собственной практики автора, бывшего российского следователя и адвоката, так и из практики других российских юристов. Однако совпадения имен и названий с именами и названиями реально существующих лиц и мест могут быть только случайными.
ПРОЛОГ
Ночь выдалась безлунная. Поэтому мужская фигура, затянутая в черный спортивный костюм, медленно карабкавшаяся по темной кирпичной стене четырехэтажного особняка, со стороны была почти незаметна. На это он и рассчитывал, отправляясь сюда в самый глухой час суток, когда даже бессонный мегаполис забывается ненадолго в ненадежной дреме. На мгновение мужчина замер, крепко вцепившись обеими руками в оконный карниз над своей головой, проверяя прочность едва заметного выступа под ногами. Выступ показался ему надежным. Стараясь не обращать внимания на предательскую дрожь в коленях, бывший спецназовец, не желавший верить в то, что за последние годы он утерял даже малую часть прежних навыков, осторожно разжал пальцы правой руки, медленно согнул ее в локте и коснулся небольшой, но тяжелой фигурки, висевшей у него на груди под футболкой. Этот амулет он носил уже добрых двадцать лет. Возможно, и впрямь благодаря ему он когда-то вырвался в конце концов из того ада, вырваться из которого уже никто из них не чаял… Антон Плетнев перевел дыхание и внимательно оглядел тянувшуюся в полутора метрах от него водосточную трубу, прикидывая, выдержит ли она его вес. По идее, должна выдержать: водосток поменяли совсем недавно, в прошлый раз он проходил чуть левее и даже на вид был трухлявым, проржавевшим насквозь. Сейчас, несмотря на плотную тьму, округлые змеиные бока трубы отливали тусклым серебром. Плетнев поднял голову, прикидывая, не ошибся ли, высчитывая нужное ему окно. Похоже, не ошибся, хотя все окна детских спален и с земли, и отсюда выглядели одинаково: темные, чуть приоткрытые, с узенькими белыми шторами. Но в этаже он по-прежнему уверен не был: третий? четвертый?.. Проклятая память… «Ладно, мужик, — мысленно приказал он сам себе, — будь что будет! Вперед!..» Бросок был стремительным, профессиональным, абсолютно точным. Труба выдержала. Острая боль обожгла ладони, но боль его не волновала. На краткое, почти неуловимое мгновение он замер, чтобы потом с акробатической ловкостью скользнуть вверх, преодолевая оставшиеся до цели метры, и совершить еще один бросок — в сторону обитого жестью подоконника. Ставшее вдруг на удивление послушным тело взлетело одновременно вперед и вверх, на секунду зависнув в воздухе. Но руки Антона уже вцепились в подоконник, он легко подтянулся и перевалился через него внутрь, тяжело упав на жесткий дощатый пол… И не сразу понял, что одновременно с его падением что-то вокруг него взвыло — по-звериному страшно, до боли знакомо… Он понял, что это сирена, только когда вокруг него вспыхнул показавшийся слепящим свет, а на спину обрушился удар, вынудивший Плетнева распластаться на полу. — Ах ты, с-сука! К мальчикам, значит, полез, извращенец хренов?! Следующий удар должен был обрушиться на голову, второй раз охранники не промахнутся, и тело Плетнева, удивительно памятливое, вновь сработало само, сгруппировавшись и почти молниеносно откатившись в сторону… — Стой, гад!.. Колян, звони ментам, я с ним сам разберусь!.. — Заткнись! — Плетнев тоже рявкнул и тут же, вскочив на ноги, совсем другим голосом, гораздо тише, добавил: — Детей не пугай, идиот… Никуда я не денусь. Испуганные детские лица только сейчас попали в поле его зрения: Антон понял, что приземлился точнехонько между двумя рядами кроватей, на которых спали мальчишки, и теперь с каждой из них на него взирали огромные, полные не столько страха, сколько любопытства, детские глаза… Васьки среди них не было: он опять ошибся то ли окном, то ли этажом… Ребята здесь были совсем малыши, гораздо младше Васьки. |
