Фридрих Незнанский. Уйти от себя…
1
Поезд с грохотом несся по туннелю метро, в темных окнах мелькали огни. В час пик все торопились после рабочего дня поскорее добраться домой, поэтому в вагоны набились, как сельди в бочку. Турецкого ошалелая толпа внесла в вагон, он едва удержал в руках сумку и теперь даже не мог поставить ее на пол, так его сдавили со всех сторон. Похоже, народ чувствовал себя вполне комфортно, во всяком случае, никто не пытался отпихнуть соседей и завоевать себе чуточку больше пространства. Лысый затылок впереди стоящего мужика маячил перед глазами Турецкого. Жирные складки на его шее почему-то сильно раздражали Турецкого, но отодвинуться он не мог. Сзади подпирали и прижимали вплотную к лысому, приходилось терпеть. Не радовало даже смазливенькое личико юной красотки, которую придавили к противоположной стенке вагона как раз напротив него. Но даже в таком стесненном состоянии она умудрялась строить ему глазки, изображая на лице страдание и бросая красноречивые взгляды на своих соседей. Он слегка приподнял брови, выразив таким образом сочувствие, — девушка радостно улыбнулась. Наконец поезд остановился на его станции, и тут уж Турецкий смог отвести душу. Первым делом он бесцеремонно отпихнул лысого, затем растолкал пассажиров, которые бестолковой толпой перекрыли выход к открытой двери, и после немалых усилий вывалился на платформу. Вслед ему что-то рявкнул лысый, но Александру Борисовичу на него было уже наплевать. Он мечтал об одном — поскорее очутиться дома и смыть с себя уличную пыль, а вместе с ней и мрачное настроение, в котором пребывал последнюю неделю. Турецкий все еще возился с ключом, открывая дверь, когда в кармане джинсовой куртки зазвонил мобильный. Довольно жизнерадостный голос Меркулова прервал тяжелые мысли Александра. — Ну что, дело будете закрывать? — Само собой. Криминала никакого не было, как мы и предполагали. Но подробности при встрече, ладно? А то я только приехал, еще дверь открываю. Устал, как собака. Вылет самолета в Праге на час задержали, поджидали каких-то придурков, которые в дьюти-фри застряли… В Шереметьево выстоял очередь, как за мясом в голодные годы, чтобы печать в паспорт шлепнули… Он наконец открыл дверь и вошел в полутемную квартиру, все еще держа телефон у уха. Тяжелую дорожную сумку сбросил с плеча на пол и заглянул поочередно в пустые комнаты. Настроение испортилось еще больше. — Как дома? — поинтересовался Меркулов, видимо, и не собираясь отключаться. — Дома? Все нормально. — Турецкий криво усмехнулся. — Все как всегда… Иры нет. Впрочем, я другого и не ожидал. — Ну почему «как всегда»? — попытался успокоить друга Меркулов. — Она, между прочим, спрашивала о тебе, волновалась. Ты, Саша, зря на нее бочку катишь. — Говоришь — волновалась, спрашивала? Надо же, снизошла все-таки! И когда это она соизволила поинтересоваться моей особой? С чего вдруг такой интерес к мужу? — Да вот вчера. Напрасно ты говоришь с таким сарказмом. Я в «Глорию» заехал, мы с Антоном обсуждали… — он не успел закончить фразу, как Турецкий нетерпеливо перебил его: — Если вы с Антоном в «Глории» что-то обсуждали, как там моя жена оказалась? Что она делала в агентстве — скажи мне на милость? Уверен, когда ты зашел, она там уже была. Давно. Меркулов уловил раздраженный тон Турецкого. — Сань… Ты чего? Не сходи с ума, что тебе взбрело в голову? — Теперь и ты меня считаешь параноиком? — Турецкий повысил голос, не в силах сдержать свою досаду. Все они заодно, Ирку покрывают. Но он же не дурак и никогда не будет в роли обманутого мужа, о котором сочиняют анекдоты. |
