-  Это - приятная для меня перспектива, - криво усмехнулся я. - А что же будет со мной без медицинского вмешательства? Меня тоже ожидает развитие «синдрома исследовательского поведения»? Или что-нибудь более интересное?

    -  К сожалению, мне трудно ответить вам, - ответил такой же кривой улыбкой Хайлендер. - У нас ничтожная статистика - всего трое. Это считая вас. И оба ваших предшественника уже вне зоны нашего контроля... Да нет! - он взмахнул руками, отгоняя мою скверную догадку. - Ни смерть, ни безумие вам, судя по всему, не угрожают. Если бы мы подозревали такое, то не стали бы затевать такую злую шутку... Нет никаких оснований считать, что ваши предшественники покинули этот лучший из миров. Всего лишь эту планету. И - опять-таки к сожалению - никто из них не счел нужным поделиться с нами своими планами.

    -  Да, отношения с подопытными кроликами не сложились, - согласился я с достаточно, надеюсь, злой иронией в голосе. - Боюсь, что не сложатся и со мной. И статистика у вас неважная. С чего бы это?

    Хайлендер с неожиданной для него легкостью соскочил с подоконника и, зябко поежившись, принялся затворять створки окна.

    -  Покойный Грир, - хмуро бросил он, не оборачиваясь (что-то там у него не ладилось со сложной конструкции шпингалетами), - считал, что переходить к этому этапу исследований небезопасно. Не столько для того, кто станет получателем Послания, сколько для окружающих. Для Человечества в целом. Тот, кто испытает Послание на себе. Неизвестно, что он прочитает в этом Послании и какую весть принесет в этот мир... Примерно так говорил старик. А он был далеко не глупым человеком - Лексингтон Грир. С его мнением стоит считаться. Особенно если принять во внимание его собственную судьбу.

    Об этом я кое-что знал. Как-никак наводил справки об основателе той «конторы», в которую предстояло внедряться. Лексингтон Грир умер не совсем своей смертью.

    -  Есть мнение, - продолжал Хайлендер, - что старик знал на этот счет больше, чем успел рассказать нам... Много больше.

    -  Успел? - подкинул я наводящий вопрос. - Вы имеете в виду - что-то помешало ему?

    -  С вами теперь можно говорить начистоту... - Хайлендер наконец справился с непокорными створками и теперь удовлетворенно созерцал дело рук своих, не проявляя ни малейшего желания обернуться ко мне. - Старик Грир, - задумчиво продолжил он, - был, скорее всего, самым первым испытуемым. Примерил собственное открытие в первую очередь на себя самого. Вполне в духе естествоиспытателей старой закалки. Впрочем, мы уже никогда не узнаем об этом. Старика кремировали без вскрытия - по его завещанию. Полиция не всегда уважает такого рода волю умершего, но в данном случае проявила снисходительность. Оно, впрочем, и не требовалось - это вскрытие. Согласитесь: падение с восемнадцатого этажа - причина весьма веская для того, чтобы покинуть общество живых. Достаточно было установить простой факт, что покойному никто не помогал отправиться в его последний полет, и дело закрыли.

    -  Обстоятельства, однако, не исключают... - заметил я.

    Хайлендер наконец удостоил меня прямого взгляда.

    -  Разумеется. Многие, в том числе и я, считают это самоубийством. На это многое указывает. Грир оставил нам обстоятельное письмо - «на всякий случай», как выразился в нем сам. Накануне составил новое завещание. И - это самое подозрительное - сжег свои дневники и массу других бумаг. Весь личный архив...

    -  И после этого вы говорите, что испытуемому не угрожает ни смерть, ни безумие?

    -  Почти два года мы колебались.