Ким вздохнул и надбавил половину.

    * * *

    Клаус выглядел неважно: посерело и осунулось его и без того неширокое лицо, ссутулились плечи. Казалось, он даже занимает теперь места гораздо меньше, чем полагалось бы человеку его сложения. Но не выглядел он и заспанным или расслабленным. Наоборот, редко когда Киму приходилось видеть настолько напряженного и сосредоточенного человека.

    Гильде полусидел, опершись на приподнятое и превращенное в спинку некоего подобия кресла изголовье больничной койки. Поверх покрывала перед ним лежал блокнот, страницы которого были испещрены написанными бисерным почерком строчками и не слишком разборчивыми рисунками. Как ни странно, Клаус обходился без помощи своего ноутбука. Сей обязательный атрибут интеллектуальной деятельности любого рода был пристроен чуть в стороне, на одной из множества полочек, смонтированных вокруг его ложа, и исполнял скромную роль музыкального проигрывателя.

    Ким прислушался к тихой музыке - что-то старинное. И в странном сочетании: скрипка (во всяком случае, что-то струнное) и барабан. Даже какой-то тамтам, может быть... Короткие, угрюмые дроби через неравные промежутки, сыплющиеся на почти лишенную ритма, потустороннюю мелодию, выводимую невидимым смычком... Агент уже слышал где-то такую дробь. Впрочем, чего тут вспоминать...

    Эту дробь отбивала левая рука Клауса тогда - в «Речном» - почти все время, пока он рассказывал ему ту странную историю про ос дока Хайлендера.

    Музыка настолько отвлекла агента, что он не сразу заметил, что его клиент уже довольно давно оторвал взгляд от своего блокнота и смотрит в упор на него - Кима Яснова. Изучающе и почти без улыбки.

    Август Павлович за его спиной нервно откашлялся и, убедительно попросив Кима не задерживаться в палате сверх необходимости, бесшумно ретировался.

    -  Присаживайтесь. - Клаус кивнул Киму на вертящееся сиденье слева от себя. - Приятно видеть, - Гильде улыбнулся чуть пошире, - на этом стуле кого-то кроме доктора Оскара Ясперса... Мне, признаться, уже порядком надоел этот специалист по ожогам, вынужденный изображать из себя нейропсихолога...

    «Это совсем не тот Гильде... - сказал себе Ким, устраиваясь на дьявольски неудобном насесте. - Совсем не тот, снедаемый тревогой, мятущийся человек, не ведающий и страшащийся того превращения, которое только еще предстояло ему...»

    Да, теперь во взгляде Клауса не было ни тревоги, ни трепетного ожидания, ни страха перед чем-то потусторонним. Это был жесткий и в то же время страдающий взгляд превращающегося - человека, уже понявшего, что ему предстоит, и принявшего условия игры. Перестающего быть человеком.

    «Впрочем, - остановил себя Ким, - я, кажется, уж слишком дал волю своему воображению...»

    -  Как вы себя чувствуете, Клаус? - спросил он вслух настолько сочувственно, насколько это было возможно. - Я могу поговорить с вами о достаточно серьезных вещах?

    -  Валяйте, агент, - почти добродушно отозвался Гильде. - Нам, пожалуй, лучше иметь хоть какое-то представление о наших планах на ближайшее будущее. Вам - о моих, а мне - о ваших...

    -  Ну что ж...

    Ким извлек из внутреннего кармана и с известной долей осторожности поместил в поле зрения Клауса два листа бумаги.

    -  Вот это, - пояснил он, - если вы помните, ваше исходное распоряжение, в котором вы пишете буквально следующее:

    «.