Конница генерала Шатилова гарцевала на правом фланге к востоку от железной дороги «Царицын — Тихорецкая», 5-й конный корпус Слащова — «генерала Яши», как ласково звали командира бойцы, — растянулся вдоль Маныча к западу, имея главные силы у переправы Казённый мост, а части генерала Кутепова стояли на путях.
С колокольни хорошо было видать расположение красных — 9-й армии командарма Егорова и 10-й армии Клима Ворошилова. Весь северный берег Маныча у Великокняжеской переправы и сама станица были усилены окопами, извилисто рассекавшими чернозём. Из выбитых окон куреней, со звонниц двух станичных церквей грозили пулемёты, а за околицей выстроились батареи орудий — пятидюймовых гаубиц Шнейдера.
Мощная «совдеповская» артиллерия мигом остудила горячие головы — переправа белой кавалерии на «тот берег» окончилась неудачей. Астраханская бригада понесла большие потери, а бойцов Терского пластунского батальона красноармейцы выбили чуть ли не полностью.
Даже такому любителю лихих наскоков, как Шкуро, стало ясно: без хорошей артподготовки Великокняжескую не взять. Пушки-то были, но как их переправишь вброд по манычской болотине? Завязнут!
Пётр Николаевич Врангель собрал командиров Добрармии в Новоманычской, прямо на майдане. Генерал Кутепов, небольшого роста, коренастый, с чёрной густой бородкой и узкими, несколько монгольскими, глазами, доложил первым:
— Офицерские разъезды исследовали течение Маныча и наметили пункт переправы в восемнадцати верстах восточнее Бараниковского — эта линия реки противником только наблюдается.
— Замечательно! — громко сказал Врангель, оглядываясь на север. — Вот что… Наводка мостов будет сразу же обнаружена, так мы лишимся внезапности манёвра. Не хотелось бы! А посему применим переносные щиты — сколотим из заборов, погрузим их в воду — и быстро наведём настил. Ну, как быстро… Сапёрам и пластунам всю ночь придётся работать по пояс в воде!
«Чёрный барон», костлявая громадина с зычным голосом, всё оборачивал к северу своё узкое рыцарское лицо, щурил серовато-зелёные глаза.
Генерал Фок, начальник артиллерии 1-го корпуса, кивнул:
— Может получиться… Если позволите, я опробую такую переправу на окрестных бочагах.
— Разумно, — согласился Врангель.
Шатилов со Слащовым переглянулись, и «генерал Яша» пожаловался:
— Ваше превосходительство, сейчас ни в штарме, ни в штакорах нет ни единого автомобиля! И как тогда управлять операциями? Как поспевать? Штарму срочно нужны хотя бы шесть мощных легковых машин и не менее двух для каждого из корпусов!
— Докладываю, — усмехнулся Пётр Николаевич, недолюбливавший Слащова, но благоволивший к Шатилову: — Автомобили уже следуют к нам поездом. И шпалы, и рельсы для ремонта путей, и грузовики, и десять телеграфных аппаратов с кабелями, с искровыми станциями… Довольны?
— Так точно!
В небе зажурчали моторы. Словно перелётные птицы, пронеслись три аэропланных отряда, собранные с бору по сосенке, — крылом к крылу летели британские «хэвиленды», русские «анатры», французские «ньюпоры», даже парочка немецких «роландов» затесалась.
— Танки нам тоже подкинут. — Врангель поглядел в небо, словно ожидая, как оттуда посыпятся бронированные чудища…
…Кирилл Авинов въехал в станицу Новоманычскую, когда уже начало темнеть. Полки длинной лентой вытягивались в степь. Бодро тарахтя, проезжали повозки, лазаретные линейки, походные кухни.
Передовые эскадроны, форсировавшие Маныч с вечера, оттеснили неприятельские разъезды, а на рассвете началась переправа. |