– Снять офис мне пока не по карману, работать дома я тоже не могу.

– Серьезно? – протянула Габи.– А почему это? Нельсон против?

– Нет, не против.

– Он такой принципиальный,– мечтательно произнесла Габи.– Так требователен к себе…

– Да,– отрезала я, смахивая травинки с регистрационной карты Джереми.– Но реши твердо: либо ты остаешься с Аароном, либо расходишься. Любить двоих парней одновременно невозможно, Габи. И ты не должна выходить замуж за человека, которого не любишь.

Я увидела, что она вот-вот опять взбунтуется, и потрепала ее по колену:

– Ладно, давай больше не будем об этом. На выходных я поеду домой, так что надо поберечь нервы.

И тут на регистрационную карту Барнаби Маллигана, единственную, что не выпала из коробки, нагадил пролетавший мимо голубь.

– Прислушайся к голосу природы,– сказала Габи, приходя в нормальное для нее «все замечающее» состояние.– Тебе нужен офис. Начну что-нибудь для тебя подыскивать. Как будешь расплачиваться – потом придумаем.

Выйдя из такси у родительского дома, я увидела четыре припаркованные во дворе машины и с болью в сердце вспомнила про любимый «субару».

Автомобили в жизни моей семьи играли значительную роль: они говорили о независимости, достатке и возможности вершить великие дела. У отца был здоровый черный «ягуар XJS», у мамы «мерседес»-универсал, у Эмери старенький «битл», а бабушка ездила на небольшом спортивном «альфа-ромео».

Я обрадовалась, когда увидела «альфа-ромео» несмотря на то что прямо перед ним чернел от-цовский «ягуар».

– Здравствуй, дорогая,– сказала бабушка когда я вошла в кухню.

Она единственная среагировала на мое появление; мать с отцом даже не прекратили перебранку.

– Поговори с ней,– прошипела мама.

– Сама поговори,– процедил в ответ отец.– У меня не хватит терпения. Эмери – вторая ты, только как будто под вечным общим наркозом! В конце концов, она твоя дочь, вот и потолкуй с ней.

– Тебе бы только командовать, Мартин! Свинья ты неблагодарная!

– Зато единственный в нашей семейке, у кого есть мозги!

– Это они про свадьбу? – догадалась я.

Бабушка налила мне чая.

– Можно сказать. Папа не желает платить за прокат «роллс-ройсов» для родственников невесты.

– А на свадьбе Аллегры их было целых девять штук. Насколько помню, даже священника привезли на «роллс-ройсе».

– Тогда было другое дело, детка,– прошептала бабушка с таким видом, будто пересказывала содержание пьесы опоздавшему в театр.– Как выяснилось, в то время твой папа водил дружбу с владельцем огромного автопарка и заключил с ним сомнительную сделку, вроде бы пообещав в обмен на машины провернуть рекламную кампанию. Теперь они рассорились, и об автомобилях, само собой, не может быть и речи.

– Ясно.

Мама издала отчаянный вопль и швырнула в отца тарелку с салатом.

– Хочешь угодить в психушку, старая крашеная истеричка? – проревел он, смахивая с рубашки помидорные дольки.

– Эмери-и-и! – взвыла мама.– Отцу угодно, чтобы ты явилась в церковь на «форде гранада»!

– Может, для разнообразия обсудим что-нибудь еще? – весело предложила бабушка. И добавила вполголоса, обращаясь ко мне: – Надо кое о чем побеседовать.

Мы вышли в яблоневый сад, держась за руки, и далеко не первый раз в жизни мне пришла в голову мысль: дома было бы совсем неплохо, если бы тут жила только бабушка.