Была еще одна немолодая женщина-экстрасенс, с изможденным лицом; про нее ходили слухи, что когда-то она была «экстрасексом», а когда по возрасту пришлось выйти на пенсию, то сменила одну прибыльную профессию на другую. Самое смешное, что дама действительно производила благоприятное впечатление и, казалось, думала не о деньгах, а о том, как помочь своим клиентам. Говорили еще, что особенно хорошо она влияет на детей — своих у нее не было, а она их обожала и годами лечилась от бесплодия; возможно, любовь действительно может исцелять.

Еще мне запомнился визит к экстрасенсу Ивану Пантелееву, подвизающемуся в качестве и хилера, и эстрадного гипнотизера, и руководителя школы «целителей-имажинистов»; что это такое — не знаю, но уверена, что отношения к литературному направлению не имеет никакого. Его я когда-то видела на выступлении в одном из кинотеатров; это было давно, когда он только завоевывал Москву, но хорошо помню, что тогда мне его представление не понравилось. Сейчас, судя по всему, он Москву уже завоевал.

Офис в самом центре, на Кутузовском, ковры в приемной, улыбчивая то ли секретарша, то ли медсестра за компьютером… Я про себя подумала: зачем ему компьютер, ведь он, кажется, и десяти классов не окончил. Впрочем, положение обязывает… Присмотревшись повнимательнее, я узнала в этой женщине за столом ту молодую особу, которая ассистировала Пантелееву на его концертах. Конечно, она постарела, но на ее потерявшей былую миловидность мордочке было то же самое решительное выражение, что когда-то меня поразило на сцене.

В приемной мы почти не задержались, нас тут же пригласили в кабинет к экстрасенсу. Все здесь: самая современная мебель, картина на стене, шторы в тон — выглядело очень элегантно, чего нельзя было сказать о самом Пантелееве. С тех пор как я его видела в последний раз, он еще больше растолстел: он был уже не просто полным, он был болезненно толстым — у меня на языке так и вертелось не слишком элегантное выражение «жирный боров». При всем при этом с круглого лица херувима из-под шапки густых каштановых кудрей на нас смотрели серые внимательные глаза.

— А, так это вы жалуетесь у меня на тоску?

Что ж, перешел прямо к делу.

— Сейчас мы введем вас в состояние транса, и вы мне все расскажете под гипнозом! — Меня он просто не замечал.

— Вы знаете, мне кажется, что я не очень внушаема. — Виолетта повторила мои слова, сказанные после визита к Великому гипнотизеру.

— У других вы можете быть не особенно внушаемой, но у меня вы тотчас впадете в гипноз! Впрочем, вы сейчас сами в этом убедитесь. Какие ваши самые любимые духи?

— «Пуазон». — В голосе Виолетты прозвучало удивление.

— Сейчас вы почувствуете аромат «Пуазона»! — Он произнес это слово именно так — «Пуазона», и я громко икнула, чтобы не захихикать.

Жестом фокусника Иван вытащил из кармана большой белый платок и начал размахивать им перед Виолеттиным носом.

— Вы ощущаете этот запах?

— Нет! — Тут Виолетта резко встала, демонстративно посмотрела на часы и добавила: — Боюсь, я вынуждена извиниться, но произошло недоразумение: меня сейчас ждут в другом месте. Мы встретимся как-нибудь в другой раз.

Слова ее прозвучали почти вежливо, но выглядело все так, как будто она отказывает от места нерадивому слуге. Отчеканив свое извинение, она повернулась и царственной походкой направилась к двери, не забыв кивком показать мне на выход. Мне ничего не оставалось, как только молча последовать за ней.

Захлопнув за собой дверь, она тут же заявила:

— Если он такой всемогущий, почему он сам не похудеет? Он же отвратительно, до безобразия толст!

— Он всегда был более чем упитанным.