– Ну что ж, теперь тут только вы да я, дружище, – несколько напряженно, но браво заметил Морс Планш. – О чем же мы с вами на этот раз поболтаем?

Эпилог

– Я, наверное, спала, – призналась Жанна.

– Я тоже, – отозвался Вольтер. – Что тебе снилось?

– Очень болезненный сон. Мне приснилось, что в шею мне вонзилась стрела, а по голове угодил камень.

– Эти травмы тебе довелось пережить в жизни, прежде чем тебя сожгли на костре. А мне снилась смерть, – признался Вольтер. – Ты уже воссоединилась?

– Пока нет. Не все еще знают, где расположен наш новый центр. Она чуть было не уничтожила нас! – сердито воскликнула Жанна.

– Она была создана для того, чтобы уничтожать нас, – заметил Вольтер. – Всеми фибрами своей души она ненавидела и презирала любые разумы, кроме человеческого.

– Но… – минутное замешательство. – Ты сказал – ненавидела?

– Да. Она мертва.

– А что с другими? С теми детьми, что работали с кельвинистами, которым ты помогал? – спросила Жанна.

– Насколько мне известно, они покинули Трентор.

– Стало быть, все разрешилось?

– Ты имеешь в виду наш спор, милая, или…

– Не смей называть меня так, безбожник!

– Т‑с‑с‑с… – попытался урезонить Жанну Вольтер, но это было бесполезно.

– Я слышу голоса, и они говорят мне, что я была искушаема господином… господином лжи.

– Кто станет спорить с подобными откровениями? Давай решим спорить и не соглашаться друг с другом, хотя бы и навсегда, – предложил Вольтер. – Но я готов признаться, что мне было не по себе без тебя. Закодированный внутри космических вихрей и смерчей, закованный в энергетические поля и плазму, подобный пауку на ловчей сети, я странствовал вместе с частицами, был гостем на их пирах, где угощением служила рассеянная энергия, я видел упадок их сообществ, видел, как они спаривались и танцевали… О, это так напоминало людское общество, но как же они бескровны, как предсказуемы, как ангелоподобны! Мне не хватало извращенности, женственности, человечности.

– Подумать только – как лестно. Ты скучал по моей извращенности?

– От скуки я следовал за людскими звездолетами и наткнулся на корабль, терпящий бедствие, подхваченный бурей, которую подняла гибнущая звезда. Внутри этого корабля я обнаружил механическое человеческое существо, ослабленное атакой частиц, которые мои гостеприимные хозяева почитали вкуснейшими из деликатесов… Какая великолепная возможность!

– Ну еще бы! Какой дивный шанс для тебя вмешаться и привнести в чью‑то душу свой мятежный дух.

– Дух? Может быть, может быть… В нем была такая бессловесная потребность в похвале, в одобрении, желание осуществиться…

– Ну да. Совсем как ребенок, которого ты волен был лепить по своему образу и подобию.

– Я нашел в нем крошечное семя свободы. Я просто‑напросто полил его, уронив рядом с ним пару электронов, затем перебросил с места на место одну‑другую позитронную цепочку…

Я помог частицам сделать то, что они и так бы с ним сделали, если бы у него пострадали контуры программирования.

– Дьявольская изобретательность, – фыркнула Жанна, однако в голосе ее прозвучало скрытое восхищение. – В этом тебе всегда не было равных.

– Я не сделал ничего такого, против чего мог бы возразить милосердный Господь, – возразил Вольтер.