– За что?

– За то, что вы смирились с присутствием невоспитанной и дерзкой девчонки, – ответила Клия.

Ванда не удержалась и рассмеялась.

– Ты мои мысли читаешь, милочка? – спросила она, не уверенная в том, правильный ли тон она избрала для своего вопроса.

– Нет, – покачала головой Клия. – Я бы не стала этого делать. Просто я учусь.

– Как и все мы, – заметил Стеттин, а Ванда посмотрела на мужа со сдержанным уважением. Он так терпеливо вынес все ее вспышки, а потом так доходчиво и спокойно объяснил ей суть новых планов Гэри!

– Думаю… мы научимся полагаться друг на друга… во всем, – сказала Ванда.

– Это было бы… отлично, – заявила Клия. Глаза ее под капюшоном блеснули, и Ванда поняла, что она плачет. Она почувствовала волну желания, исходящего от этой девушки – почти подростка… Чего же она так страстно хочет?

Но как это возможно? Девушка‑менталик питала к Ванде… дочерние чувства! Она хотела видеть в ней мать! Ванда взяла Клию за руку.

– Это будет нелегко, – негромко проговорила она. – Но… в конце концов мы победим.

– Конечно, – кивнула Клия. Голос ее дрожал. – Это все… профессор Селдон… запланировал. А мне так хочется поскорее… у вас поучиться.

Их дети и внуки размножат их гены, а психологи, которые будут трудиться во Второй Академии, смогут исследовать и понять феномен дара внушения и в конце концов научатся его эффективно использовать.

Путем бридинга и научных исследований они смогут создать расу, которая, пережив столетия хаоса, достигнет наивысших побед – тайно, незаметно.

Они будут противоядием от неожиданных мутаций, спрятанным вдали от Первой Академии и в недоступности для роботов.

Но как, о, небо, Ванда должна объяснить все это психологам и математикам, которые и так уже бунтовали против включения менталиков в их ряды? «Они помогут нам сохранить наше сообщество в тайне, когда наступят суровые времена». Что ж, быть может, настала пора снова объединить этих талантливых одиночек. И лучше бы ей это удалось.

Если дед прав, то сейчас заботам Ванды были препоручены двое самых значительных людей в Галактике. Ванда отвернулась от Клии. Ее глаза тоже подернулись слезами. Она поймала на себе взгляд Бранна, который сидел напротив. Медлительный, неуклюжий далити, непредсказуемо глубокий и тонкий, молча кивнул Ванде и, повернув голову, уставился в наполовину посеребренное окошко.

– Честно говоря, меня терзают смутные сомнения, – признался Планш, когда закончились перегрузки. – Кто кого обманывает, а? И как вы можете рассчитывать на то, что Дэниел ничего не пронюхает? И откуда вам, если на то пошло, знать, что он с самого начала не замысливал, чтобы эти двое сосунков остались на Тренторе?

– Это не моя забота, – отозвался Лодовик.

– А на Эосе вы ему про это скажете?

– Нет, – ответил Лодовик.

– А сам он об этом не узнает?

– Если узнает, то не от меня.

– Почему нет?

Лодовик улыбнулся и промолчал. Затем в его позитронных цепочках по его команде начали стираться отдельные воспоминания. Вскоре он забудет о Клие Азгар. Место стертых займут другие воспоминания – о солнечном, веселом Калгане, о том, как он передал двоих молодых людей с рук на руки агентам будущей Второй Академии. Лодовику предстояло стать частью ложного следа, призванного обмануть всех, кому вздумалось бы отправиться в погоню за группой.

В конце концов он прибегнул к новообретенному инстинкту, спровоцированному Вольтером, и научился им пользоваться.