Адептам строго-настрого запретили их кормить, трогать и обижать. Тут и пригодились свойства МагПадов: умело развешанные в коридорах, они позволяли специально выделенным стражам следить за поведением адептов и быстро наказывать за любой косой чих в сторону троллей.

И вот в день финала мы все собрались, чтобы проверить теорию Малкольма, наконец-то выйти из заточения и выяснить, кто же из нас с Дариной самая красивая и одаренная адептка академии.

Девушки так возмущались, что испытание одаренности провели внепланово и не дали им блеснуть талантами, что в финале (перед тем, как выступим мы с Дариной) им разрешили представить проекты. А преподаватель артефакторики пообещал для лучших проектов пятерку без экзамена. Вполне неплохой приз.

С утра принесли платье. В закрытой коробке, которая должна была открыться не раньше и не позже шести. Спонсоры все же вернулись и согласились оплатить финал конкурса.

– Это нечестно! Скажи, это ты придумал? Потому что я отказалась показывать тебе артефакт, который разработала?

– Я знаю, какой артефакт ты разработала. Чехол для МагПада, который блокирует его магические волны. Чтобы не запирать его в ящик, а бросать где попало.

– Как?! Как ты это сделал?!

Папа, читавший в гостиной свежую газету, рассмеялся.

– Почему у меня ощущение, что вы оба что-то скрываете? Будто у вас есть какая-то общая тайна, которую вы тщательно прячете от меня!

Малкольм убрал в сумку документы, взглянул на часы и поспешно меня поцеловал.

– Не очень тщательно, если честно. Все, я ушел, у меня куча работы. Увидимся вечером!

И ушел. Оставив меня мучиться, гадать и ходить вокруг коробки с платьем в ожидании, когда можно будет открыть и увидеть, что же приготовили мне для финала.

После обеда я села готовиться к выступлению и репетировать речь, а папа, по обыкновению, ушел в кабинет. Он неплохо вписался в жизнь дома, и даже Малкольм почти смирился с присутствием старого друга.

Спустя несколько часов папа позвал меня:

– Асик, звездочка моя, иди сюда.

Обычно так ласково он со мной не говорил. Папа вообще не терпел нежности, проявления чувств и прочей ерунды. И если уж он начал нежничать со мной, то случилось что-то невероятно серьезное.

– Садись, дорогая. Волнуешься?

– Немного. Мне еще сложно привыкнуть к новой внешности. Но конкурс помогает.

– А то, что творится в МагПаде?

Я вздохнула. На МагПад можно было не обращать внимания, тем более что с тех пор, как мы начали его запирать, новых серий почти не было. В основном кусочки из пар, с этапов конкурса и просто сплетни. Если поводов для них не было, сплетни придумывались.

Мы уже много раз расставались, Малкольм мне изменял, я изменяла Малкольму, мы собирались жениться и я беременела. Кажется, раза два. А родить не успела только потому, что никто не придумал, как это могло произойти в такой короткий срок.

Но если не заходить и не читать, со сплетнями вполне можно было жить.

– Ты любишь Малкольма? – задал папа очередной вопрос.

– По-моему, рано говорить о любви. Он мне нравится. Он веселый, умный, интересный. С ним мне хорошо. И он помогает быть… собой. Не знаю, сложится ли у нас что-то, мы довольно разные. Но я очень надеюсь.

– Ты совсем выросла. У меня только одна просьба, Ася: не делай Малкольму больно. Он хороший мальчик, который заслужил любящую семью.

– Мальчик, – хмыкнула я. – Да он мне экзамен завалил! И, кстати, я так и не получила подтверждения, что не завалит снова.

– Я узнал его совсем ребенком, мальчишкой. Думаю, Малкольм не очень-то мне рад. Да, я надеялся, что вы найдете общий язык, и даже, можно сказать, мечтал, что полюбите друг друга.